Она пожала плечами:
— Тогда я бы вспомнила о тебе.
— Ты бы пошла со мной на пикник?
Она поджала губы, обдумывая его вопрос.
— Не знаю. Наверное, да, но нам бы пришлось сократить его.
— Если бы ты постучала в дверь моей лаборатории, я бы открыл.
Ее улыбка излучала сияние.
— Я не забуду об этом.
После ужина Джейкоб подал клубнику в шоколаде и шампанское. Саймон наслаждался, наблюдая, как сексуальный рот Аманды поглощает сочные ягоды, и так увлекся этим зрелищем, что забыл о своей порции.
Она перестала есть и посмотрела на него.
— Ты будешь десерт?
— Позже. — Только десертом будет она. Интересно, не осталось ли у Джейкоба шоколадного соуса.
— А-а. — Она отодвинула от себя тарелку. — Ты хотел спросить у меня что-то о слиянии?
Он покачал головой.
— Доешь клубнику. — Слияние может подождать. Что до него, так хоть целую вечность.
— Я сыта.
Он не поверил ей:
— Нет, не сыта.
— Нет, сыта.
Что-то тут не так.
— Ты с удовольствием ела десерт, пока я не сказал, что не буду есть свой.
Она хотела подняться.
— Я только пойду принесу мой портфель. Сегодня мне пришло в голову кое-что, что может заинтересовать тебя, относительно объединения наших компаний.
Он схватил ее за запястье.
— Если я сейчас съем свой десерт, ты доешь свой? — Он пытался понять, что происходит, но чувствовал, что не может уловить что-то важное.
Он ненавидел такое ощущение.
Она снова села, но нахмурилась.
— Саймон, это просто смешно. Ты делаешь из мухи слона. Я сказала, что наелась, разве мы не можем просто оставить все как есть?
— Джейкоб обидится, если ты не доешь. — Вспомнив реакцию старика, когда ему пришлось вчера вечером подавать им «Наполеон», простоявший в холодильнике, Саймон сказал: — С ним станет трудно общаться.
— Разве он не всегда такой?
— Только не вздумай говорить это при нем. — Он протянул руку через стол и пододвинул ей тарелку.
— Слушай, мне нельзя. Это великолепие потом скажется на моих бедрах.
— Ты считаешь, тебе нужна диета? — Эта мысль шокировала его. Аманда была совершенна.
— Да, я могла бы сбросить фунтов десять.
Черта с два!
— Если ты доведешь свое тело до веса меньше оптимального, у тебя возникнут проблемы с иммунной системой.
— У меня не совсем анорексия.
Он начинал интересоваться.
— Нервная анорексия — подрывающая силы болезнь.
Она округлила глаза.
— Это я пошутила. По-моему, очевидно, что у меня нет проблем с едой.
— Что же в этом очевидного? — спросил он, чувствуя, что нащупал недостающее звено. Потом, как часто случилось у него В лаборатории, кусочки информации сложились в его голове. — Он говорил, что ты толстая, да?
— Кто — он?
— Не изображай дурочку.
Она посмотрела в сторону, ощущая слабость, которой не было несколько секунд назад.
— Я уже говорила тебе, что Ланс не считал меня воплощением идеальных женских форм.
— Расскажи мне об этом, малышка. Пожалуйста.
Она покачала головой:
— Все уже кончилось.
— Нет, не кончилось.
Она взглянула на него, и боль, отразившаяся на ее лице, резанула его словно ножом.
Он встал и поднял ее на ноги.
— Иди сюда.
Обняв ее, он направился прямо к своему большому мягкому дивану.
Аманда позволила ему усадить себя на диван так, что они оказались лицом друг к другу. Он хотел, чтобы она рассказала ему о браке с Лансом, но какая женщина захочет обсуждать свое неудачное замужество? Она медленно провела взглядом по его широкой груди вверх, к лицу.
Он смотрел на нее с глубочайшим сочувствием, на которое она даже не смела рассчитывать.
— Расскажи, что этот ублюдок сделал тебе.
— Почему ты так уверен, что он что-то сделал?
Смех Саймона был резким.
— Я был бы слепым идиотом, если бы не понял, что с тобой что-то случилось. Ты самая красивая женщина, которую я знаю, а ведешь себя так, словно твое тело тебе отвратительно.
— Все не так плохо!
— Может быть, но ты не имеешь никакого понятия, насколько ты очаровательна и чувственна.
Вероятно, это потому, что она никогда не была чувственной ни с кем, кроме него. Ей хотелось рассказать Саймону о своем прошлом, но чтобы он понял ее брак, ей придется рассказать ему и о своей семье.
— Мой брат познакомил меня с Лансом, когда я первый год училась в колледже. Я ни с кем не встречалась. Я была слишком застенчивой. Слишком серьезной. Слишком уверенной, что я действительно такая неуклюжая и непривлекательная, как всегда твердила моя мать. Кроме того, я не была похожа на своих калифорнийских сверстниц.
Он взял обе ее руки в свои и успокаивающе гладил большими пальцами тыльные стороны ее ладоней, но не произнес ни слова.
Она глубоко вздохнула и медленно продолжила:
— Ланс прекрасно поладил с моей семьей. Он был адвокатом с впечатляющим списком клиентов. Мои родители были удивлены, что он заинтересовался мной. Брат сказал, что мне очень повезло.
— Ты любила его?
— Я думала, что да. Мне так сильно хотелось, чтобы наши отношения сложились. Мне хотелось чувствовать, что я принадлежу кому-то.
— Но твоя семья…
Воспоминания о детстве все еще больно ранили. Поэтому обычно она подавляла их, но сейчас ей было необходимо, чтобы Саймон понял.
— Я была нежеланным ребенком. Мой брат, Брайс, на десять лет старше, и он — единственный ребенок, которого мои родители хотели иметь. Мать собиралась сделать аборт, но, к несчастью для нее, экономка деда сообщила ему о ее беременности. Он пригрозил вычеркнуть ее из завещания, если она избавится от меня.
Аманда почувствовала, как Саймон напрягся. Нетрудно представить. Он потерял мать, когда был ребенком, но, судя по его рассказам, она любила его. Аманду же за всю ее жизнь не любил никто, если не считать Джиллиан.
— Мне было три года, когда дедушка умер. Заслужить одобрение родителей мне удалось только однажды — когда я заинтересовала Ланса. Я вышла за него, уверенная, что теперь наконец меня примет моя семья и к тому же у меня будет своя собственная. Все десять месяцев нашей помолвки я жила в состоянии эйфории. Ланс даже не возражал, чтобы мы отложили нашу первую близость до свадьбы.