Если он покинет ее на минуту, вдруг она придет в себя и даст ему от ворот поворот?
Маркус взвешивал шансы.
Серые глаза Ронни были подернуты дымкой страсти. Ее поступками едва ли правил разум. Черт!
Он сейчас кончит.
Маркус откатился на бок.
– Я должен спасти мясо.
Ронни широко открыла глаза и одними губами прошептала:
– Не уходи.
Маркус покачал головой и приложил палец к ее губам.
– Молчи. – Он попятился к двери, с трудом преодолевая силу, что влекла его к ней. – Я сейчас вернусь.
Возле двери он сделал крутой поворот и чуть ли не бегом бросился на кухню, не давая себе передумать.
Из ярко освещенной кухни он вышел на балкон и несколько раз глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. И только потом снял мясо с гриля. Отбивные поджарились сильнее, чем он любил, но, к счастью, не подгорели. Вернувшись на кухню, он решил, что недостаточно остыл для успешного выполнения своей миссии, и, сознательно продлевая мучения плоти, убрал в холодильник салат и прочие закуски, приготовленные для ужина.
Тело его не вполне расслабилось, но зато он дал Ронни время, чтобы собраться с мыслями. Решить, на самом ли деле она хочет, чтобы он занялся с ней любовью.
Ронни не отличалась терпением в том, что касалось секса. Так было у них с самого первого дня.
Ему это нравилось. Очень. Но на этот раз он не станет пользоваться ее слабостью. Он даст ей равные шансы. Ведь на кон поставлено их с Ронни будущее. Ронни не глупа и, когда угар страсти рассеется, поймет, что ее использовали. И решит, что вправе нанести ответный удар. Маркус не мог позволить, чтобы она вновь внезапно ушла от него. Если она позволит ему все, пусть знает, на что идет.
Маркус сознательно тянул время, и с каждой минутой он все больше утверждался в мысли, что, вернувшисьв спальню, застанет Ронни одетой и готовой уйти. Или она уже ушла. Нет. Очки ее остались на балконе. Она без них не может вести машину. Он вернулся на балкон и принес очки.
И только тогда, переведя дух, он медленно направился в спальню. Неуютная тугая тяжесть в районе ширинки напоминала ему о том, что тело его по-прежнему пребывало не в ладу с разумом.
Лампа на тумбочке была выключена, но света, проникавшего в спальню из коридора, хватало, чтобы разглядеть кровать и совершенно нагую женщину на ней.
Маркус остановился как вкопанный посреди комнаты.
– Тебя так долго не было… Я решила, что ты съел все мясо. Только не говори мне, что утолил голод. – Она явно пыталась пошутить, но в голосе звучала тревога. Она была на пределе.
Он снова просчитался и обидел ее долгим отсутствием?
Ведь он просто хотел дать ей время собраться с мыслями.
– Ни капли. – Его страсть к ней была неутолима. Он слишком хорошо усвоил этот урок.
Она улыбнулась. Как маленькая хищница в предвкушении вкусной добычи.
– Тогда чего ты ждешь?
– Раньше ты была застенчивой. – Голос его прозвучал серьезно, он хотел ее поддразнить, но не вышло.
Она безразлично пожала плечами. Какое там безразличие – он видел знаки, которые кричали об ином: кожа ее приобрела розоватый оттенок, а грудь вздымалась и падала.
– Как тебе не стыдно? С тобой я никогда не была другой.
Он сорвал с себя рубашку и осторожно расстегнул джинсы.
– Я хочу, чтобы только со мной ты была такой.
Он побагровел при мысли о том, что она может лежать вот так – нагая – перед другим мужчиной. Кстати…
– Где ты научилась этому трюку, что продемонстрировала мне на балконе?
Она раньше никогда такого не делала, и ему стало тошно от подозрения, что ее этому научил другой мужчина.
Вероника покраснела. Природная стыдливость вернулась к ней.
– В «Космополитене».
Маркус облегченно вздохнул. Раньше он не знал, что такое ревность. Маркус давно заметил, что с ним что-то происходит, и эти перемены не слишком его радовали. Впрочем, об этом он поразмыслит потом. А сейчас… Он спустил джинсы до бедер, освобождая пенис. Тот радостно вспрыгнул, и Маркус едва не засмеялся, увидев, как расширились устремленные на его член зрачки Ронни. Он скинул ботинки и носки, снял до конца джинсы и, совершенно нагой, встал перед ней, давая ей насладиться зрелищем.
Ей нравилось смотреть на его обнаженное тело. Несколько раз бывало так, что он, очнувшись от дремы, видел, как она, присев рядом с ним на колени, просто смотрит на него.
– Довольна просмотром? Хватит?
– Мне тебя всегда мало, – сказала она.
Он подошел к кровати, чувствуя себя хищником, готовым вонзиться в добычу.
Он хотел эту женщину. Вчера. Сейчас. Завтра.
– Тебе будет хорошо.
Она вздрогнула и еле слышно застонала. Ноги ее сами раздвинулись в недвусмысленном приглашении. Все было, как в добрые старые времена. Он был по-настоящему рад тому, что она достигла оргазма на балконе, потому что далеко не был уверен в том, что сможет протянуть долго. Дай Бог, чтобы после восемнадцати месяцев воздержания он смог сделать большее, чем несколько коротких толчков, перед тем как кончить.
Он ни разу до сих пор не видел женщину, которая достигла бы оргазма только от того, что ей ласкают грудь. Он терся об нее, это верно, но много ли почувствуешь через два слоя джинсовой ткани?
– О чем ты думаешь? – сдавленно спросила она.
– О том, какая ты сексуальная. И что я долго не протяну. – Он ни за что не признался бы в слабости перед другой женщиной.
Она прикусила губу. Она несколько сдвинула ноги, но не до конца.
– Я решила, что могла тебе не понравиться. Ведь я изменилась.
Он кивнул, приблизился к кровати, к ней, встал так, что его голени уперлись в край матраса.
– Я сказал тебе, что мне нравятся эти изменения. И теперь, когда я могу видеть тебя всю, мне это еще больше по вкусу.
У нее был очаровательный маленький животик, и бедра стали полнее. Он не мог понять, как это могло случиться. Мать его всегда худела, когда переживала стресс, а Ронни, наоборот, поправилась – и это при том, что последние полтора года стали для нее настоящим адом. Но, как бы то ни было, он говорил правду – его еще больше возбуждала ее новая фигура. Он хотел изучить на ощупь каждый дюйм ее ставшего более пышным тела, каждую новую округлость. Прикоснуться к ним ладонями и губами.
Но потом. Сейчас он хотел одного – войти в нее как можно скорее.
Все, о чем он сейчас мечтал, – это примитивный акт совокупления.
Он опустился на нее и задрожал от прикосновения к желанному нагому телу. Ему было так хорошо, что он испугался, что кончит, даже не войдя в нее. Она беспокойно задвигалась под ним, раздвинув ноги пошире. Кончик его пениса почувствовал вход в убежище. Нежное влажное тепло манило его, и он хотел войти в нее одним сильным толчком.