– У людей все точно так же, – задумчиво заметила Эмили.
О Боже! Неужели она все-таки поверила и готова принять эту невероятную историю?
– Да, до некоторой степени отношение совпадает, – грустно согласилась Кэт.
– И что же нам делать?
– Не знаю. Но гибели одного из вождей допустить нельзя.
– А как ты думаешь, Талорк мог оказаться на озере рано утром? – с тревогой спросила Эмили. Одна лишь мысль о том, что Синклер мог увидеть ее обнаженной рядом с Лахланом, показалась нестерпимой.
– Вполне возможно. Но прежде чем бросить Лахлану вызов, брат решил выяснить, где я и что со мной.
– Теперь ему все известно.
– Да.
Эмили лихорадочно искала выход.
– Может быть, я смогу удержать Лахлана в замке, если предложу ему себя?
Кэт убежденно покачала головой:
– О нет! Вот этого делать нельзя. Зря я сказала о его вожделении к тебе. Использовать страсть – слишком несправедливо, слишком жестоко!
– Нет, ты не все поняла! Желание Лахлана мне очень приятно! Ведь всю свою жизнь я провела в тени новой семьи отца, а рядом с Лахланом словно внезапно попала в тепло ярких солнечных лучей. Знаю, что подобное счастье долго продолжаться не может: слишком много помех и препятствий, – и все же хочется взять от неожиданной страсти как можно больше. Ты считаешь мое чувство порочным?
– Вовсе нет. Считаю тебя очень смелой. Но в то же время Лахлан мог бы на тебе жениться – если бы захотел.
– Из твоего рассказа следует, что у меня может не быть детей. На такое будущее ни один мужчина добровольно не согласится, а вождь клана – тем более.
Кэт грустно кивнула:
– К сожалению, ты права. Многие крикты отвергают возможность брака с людьми именно по этой причине. И еще из-за возможности рождения не оборотня, а простого человека.
– Ты полагаешь, такое тоже может произойти?
– Конечно. Мать Лахлана скорее всего не обладала священным даром: ведь Ульф – обычный человек.
– Ульф не крикт?
– Волка в нем нет. Это точно.
– О! Но откуда тебе известно, что человеком была именно мать?
– Дело в том, что отец возглавлял клан, так что он-то наверняка нес в себе звериное начало.
– Так, значит, ни один из кланов, включающих криктов, не допускает к власти человека?
– Во всяком случае, мне о подобных случаях ничего не известно. В принципе, наверное, такое возможно, однако представить очень трудно.
Эмили окончательно растерялась.
– Может быть, тебе стоит завтра сходить на озеро и попробовать поговорить с Талорком?
– Это было бы ошибкой. Ведь я не знаю наверняка, зачем он здесь. Может быть, просто проверяет меня. Боюсь, заберет с собой – до тех пор, пока не получит официальной просьбы руки или пока не родится ребенок. В этом случае Балморал скорее всего объявит войну. А может быть, Талорк сам намерен объявить войну – в том случае, если брачные узы не вызывают у него доверия. Не знаю; гадать опасно.
Кэт говорила печально, и в голосе ясно слышалась безысходность.
– Я ни за что не утаила бы новость от Друстана, но разве допустимо предать брата? Тем более что мотивы его появления мне неизвестны.
Эмили хорошо понимала мучительные сомнения и искренне сочувствовала подруге.
– Если завтра мне все-таки удастся удержать Лахлана от урока плавания, тогда и волноваться не о чем. Твой маленький обман никому не повредит.
– По-твоему, в этой лжи нет ничего плохого?
– Конечно, нет!
– Означают ли твои слова, что ты мне наконец поверила?
– Не могу сказать, что верю всей душой. Слишком много нового, неожиданного, даже невероятного, – честно призналась Эмили. – И все же отвергнуть твои слова невозможно, как невозможно и оспорить.
Кэт кивнула.
– Есть еще одно обстоятельство исключительной важности. Прошу, держи в секрете все, что узнала об истинной природе криктов.
– Почему же?
– Мало кому из сородичей-людей известна двойственная натура соплеменников. А те, кто об этом узнает, охраняет секрет ценой жизни. Стоит им проговориться, наказанием окажется смерть.
Эмили почувствовала, как бледнеет.
– Понятно, – едва слышно пролепетала она.
– В тайну мог посвятить тебя лишь Талорк – ведь он твой суженый. Но ни в коем случае не я.
– Неужели тебя могут убить за то, что ты рассказала мне правду о своем народе?
Кэт отчаянно сжала руку подруги.
– Надеюсь, до этого все-таки не дойдет. Опять-таки потому, что ты обручена с Талорком.
– И все же ты сомневаешься. Значит, открыв тайну, ты рискуешь жизнью?
– Что же еще оставалось делать? Как убедить тебя?
– Ни за что не предам тебя, Кэт.
Милая шотландка доверчиво улыбнулась:
– Знаю и верю.
Вскоре в дверь постучал слуга и сообщил, что Друстан ждет жену в своих покоях.
Мысли проносились в голове Эмили, словно пчелы, взбудораженные неосторожным пасечником.
Их, казалось, так много, что трудно было остановиться хотя бы на одной. Образы и слова смешались в странную пеструю массу, еще более запутанную, чем учебник латыни. Ах, если бы каким-то чудом рядом могла оказаться мудрая аббатиса! Она-то наверняка помогла бы разобраться в сложной ситуации – так же как помогала понять язык церкви.
Голые каменные стены маленькой комнатки не просто обступали – они отчаянно давили. Эмили соскочила с кровати. Нужно срочно выйти из башни, глотнуть свежего воздуха!
По крутой лестнице пришлось спускаться медленно, осторожно, чтобы не скатиться кубарем. Вынужденная осмотрительность оказалась полезной – мысли начали постепенно успокаиваться и обретать видимую форму.
Первым зримым образом, за который можно было ухватиться, оказался чудовищный волк-оборотень из тех бесконечных сказок, которые каждый вечер рассказывала возле кухонного очага добрая экономка. Старая шотландка так живо, так подробно описывала пугающее создание, что в конце концов фантастический герой начал являться во сне. Маленькой девочкой Эмили даже мечтала стать такой же сильной и отчаянной, чтобы больше никогда не пришлось бояться – никого и ничего.
Не дрожать у воды. Не пугаться отцовского гнева. Не думать о подозрительности и ехидстве Сибил. Не терять рассудок от жутких мыслей о смерти, которая так жестоко отняла у нее любимую маму. Как хотелось стать независимой, уверенной, гордой!