Если рассказать Друстану об откровенной беседе с Эмили, то придется соврать насчет побудительных мотивов. Что страшнее – ложь или молчание? По отношению к супругу и то и другое выглядело некрасиво, даже непорядочно. И все же выхода не было.
Кэт настолько глубоко погрузилась в собственные мысли, что заметила Друстана лишь тогда, когда тот оказался прямо перед ней, и от неожиданности даже вздрогнула.
– Ой! Ты вернулся!
Друстан положил тяжелые ладони на плечи жены и большими пальцами провел по ключицам, словно подчеркивая обладание. Густые брови озабоченно сошлись у переносицы. Зеленые глаза смотрели так пристально, как будто пытались проникнуть в потаенную глубину души.
– Хорошо себя чувствуешь?
– Да, все в порядке, – торопливо успокоила Кэт, опасаясь, что супруг прочитает ее мысли. – Что тебя взволновало?
– Ты не слышала, как я вошел.
– С чего ты взял?
Друстан насмешливо улыбнулся, но ничего не ответил. Разумеется, она его не слышала. Это было совершенно очевидно. А едва заметила, подскочила, как ошпаренная кошка. Так стоило ли удивляться вопросу? Ведь Друстан не мог читать ее мысли. Даже если бы между молодоженами возникла истинная близость, все равно они не получили бы возможности мысленного проникновения. Смогли бы слышать лишь молчаливое обращение супруга.
А они с Друстаном вовсе не были истинно близки. Увы, она досталась ему всего лишь как трофей, как выкуп за украденную сестру. И ничего больше.
– Я… – начала было Кэт, но тут же замолчала. На груди мужа кровоточила глубокая рана, на руке чернел огромный синяк. Вдобавок он с головы до ног был покрыт грязью. Кэт мгновенно стряхнула с плеч руки мужа и, словно пружина, вскочила на ноги.
– Что случилось? Ты дрался? – Горло сжалось от невообразимого ужаса. Неужели Талорка все-таки обнаружили?
Друстан взглянул озадаченно, явно не понимая бурной реакции на столь незначительные раны.
– Просто тренировался с воинами.
– О! – Чувство облегчения оказалось столь же бурным, как и недавняя тревога.
– Сейчас намочу полотенце и попробую очистить раны.
– Рану. Она всего одна. Но если хочешь, можешь вымыть меня целиком.
Призывная интонация снова взбудоражила и без того напряженные нервы Кэт. И озабоченность, и легкая насмешка в голосе мужа звучали куда приятнее, чем непреодолимая холодность.
Кэт метнулась через всю комнату к столу, на котором стоял кувшин, неуклюже наполнила таз, расплескав при этом немало воды.
– С удовольствием вымою… если процедура доставит тебе удовольствие.
– Правда? Так что же, прикасаться ко мне не так противно, как терпеть мои прикосновения?
Кэт быстро обернулась и удивленно заглянула в зеленые глаза. Хотя лицо выглядело бесстрастным, в них пылал яркий огонь. Кэт почувствовала, как неумолимо тает.
Она твердо выдержала взгляд и не отвела глаз.
– Сегодня утром я вовсе не имела в виду, что твои ласки не доставляют удовольствия.
– И все же сказала именно это – открыто и прямо.
Друстан скрестил руки на груди и прислонился к стене в непринужденной, расслабленной позе.
– Но я говорила вовсе не о том.
Густые брови вопросительно поднялись.
– Ах так? О чем же?
Кэт подошла и принялась осторожно стирать грязь со щеки мужа. Тело молниеносно отозвалось на близость, но Кэт не поддалась предательскому порыву.
– Просто очень беспокоилась о судьбе подруга и обиделась: ведь ты даже не заметил моей тревоги и не захотел облегчить страх. Наслаждение интересовало тебя куда больше!
– Так, по-твоему, борьба со страхами входит в мои обязанности?
– Когда это возможно, да. – От старания Кэт прикусила губу и принялась бережно, едва касаясь, обмывать рану на груди. К счастью, она оказалась не слишком глубокой и кровь уже успела засохнуть.
– Так что же, Фергюс нежно заботился о твоих чувствах?
– Мне редко доводилось посвящать его в свои страхи. Просто не возникало необходимости.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что этот идеальный муж, воплощение супружеских добродетелей, вовсе не был настолько дорог тебе, как казалось еще сегодня утром?
– Да, это правда.
– Значит, вы так и не достигли истинной близости?
Кэт закончила обрабатывать рану на груди и начала мыть руки.
– Нет.
– Странно. Сегодня утром мне показалось, что твой первый муж – далекий и недостижимый идеал.
– Ты же Балморал, да к тому же еще и волк. Это означает, что подобные мысли тебе неведомы.
– Неужели?
Кэт рассмеялась. Смех прозвучал чувственно, чуть хрипловато – так подействовали прикосновения, которые должны были казаться совершенно невинными.
– Конечно. Ты же еще более самонадеян, чем мой брат.
Друстан положил ладони на округлившуюся талию.
– Это упрек?
Кэт облизнула губы. Полотенце застыло в воздухе.
– Нет.
– Я вовсе не хотел смущать тебя в присутствии матушки.
– Спасибо, что сказал. Это важно. Понимаю, что наш брак – результат не совсем обычных обстоятельств, и все же это брак, и ничто иное. А потому очень хотелось бы, чтобы свекровь относилась ко мне по-доброму.
– Ты ей очень понравилась. Считает, что ты просто замечательная.
Кэт не слишком поверила утверждению, но стремление сказать приятное порадовало.
– Спасибо.
– Утром тебя обидели слова о желании поскорее вернуться в постель?
– Очень обидели.
– Но я вовсе не собирался пренебрегать твоими переживаниями. Потому и сказал, что Лахлан не сделает англичанке ничего плохого.
Друстану хотелось, чтобы Кэт поверила сразу и безоговорочно. Но этого не произошло. Она тяжело вздохнула:
– Этого было мало. Чтобы успокоиться, требовалось срочно повидать Эмили и удостовериться, что все в порядке.
– Ну и что, удостоверилась? Подружку никто не обидел?
– Да, все очень хорошо. Лахлан действительно учит ее плавать.
– Видишь, твои страхи оказались безосновательными. Надо было поверить мне на слово.
– Разве я могла это знать?
– Но ведь я твой супруг.
– И что же из этого следует? Ты супруг, но жена для тебя ничего не значит… как личность. Просто средство, орудие мести. Твой господин хотел ответить оскорблением на оскорбление и для этого выбрал меня, сестру обидчика. – Кэт попыталась было освободиться, но не тут-то было.