Эмили поставила сумку на кровать рядом с несколькими узлами. В них она узнала ту самую поклажу, которую всадники переложили на спины своих лошадей, как только отправили домой посланный отцом отряд.
Кровать прикрывал все тот же традиционный шотландский плед. Расцветка сохранила неизменные оттенки клана Синклеров. Еще один такой же плед украшал единственный в комнате стул. Возле стены стояли два небольших сундука.
Кэт подняла крышку одного из них:
– Можешь положить вещи сюда.
– Спасибо.
Единственное, о чем сейчас мечтала Эмили, – это свернуться на кровати калачиком и уснуть. Спать и спать – до начала следующего века. Но вместо этого принялась развязывать узлы и аккуратно складывать содержимое в сундук.
– Так, значит, твой брат не готов жениться?
Кэт взялась помогать измученной гостье – ведь та едва держалась на ногах.
– Не готов.
– Почему? Хочет жениться на ком-то еще? Или просто ненавидит англичанок?
– В Хайленде редко заключают браки за пределами клана, – дипломатично ответила Кэт.
Правда, однако, заключалась в том, что миловидная шотландка до сих пор не могла поверить, что брат подчинился повелению короля и согласился жениться на дочери английского барона. Ведь он имел самые веские основания не доверять как англичанам, так и людям вообще. Эмили сочетала в себе обе ненавистные ипостаси, а потому Кэт всерьез опасалась, что брак окажется под угрозой с самого начала – с первой же встречи.
Впрочем, она пыталась не замечать темную сторону грядущих событий и очень надеялась, что брат сумеет преодолеть глубоко укоренившиеся предрассудки. Пока он наотрез отказывался признавать, что не все люди достойны презрения и недоверия лишь потому, что некоторые из них способны на предательство. Кое-кто из криктов тоже может совершить подлость, так что суть проблемы вовсе не в людской слабости. Однако Талорк не собирался вникать в подобные тонкости, предпочитая огульно обвинять всю людскую породу в неверности и душевной черствости.
– Хочешь сказать, что ваш клан так же возмущен появлением англичанки, как мои родители – необходимостью отправить одну из дочерей в Хайленд? – уточнила Эмили.
Кэт печально вздохнула:
– «Возмущен» – слишком мягко сказано. Реакция Талорка на приказ короля Шотландии оказалась куда более суровой.
– Все ясно.
– Только не принимай на свой счет, – серьезно попросила Кэт.
– Даже и не собираюсь. Мы ведь не успели сказать друг другу ни единого слова.
Ответ явно успокоил Кэт.
– Как хорошо, что ты все понимаешь. – Кэт снова вздохнула. – К сожалению, братец не настолько разумен.
– Неужели он чем-то разгневал короля и тот наказал его?
– Нет, что ты! – в ужасе воскликнула Кэт. И откуда только эти англичане берут свои идеи? – Его величество очень уважает брата. Просто король попал под влияние английских норманнов и перенял многие из их традиций. Потому-то и решил, что Талорку необходима жена-англичанка. Надеется, что тебе удастся обуздать его пылкий нрав.
Настала очередь Эмили прийти в ужас. На лице появилась такая гримаса, словно она только что проглотила лягушку.
– И все это тебе рассказал брат? Ни за что бы не подумала, что безжалостный воин способен откровенничать с младшей сестричкой!
Кэт рассмеялась:
– Нет! Конечно же, нет! Я просто слышала разговоры его приятелей.
Эмили улыбнулась, а потом, заметив, как смутилась и покраснела от собственного признания Кэт, тоже весело рассмеялась.
– Конечно, подслушивать стыдно, но…
– Иначе ничего и не узнаешь? – закончила фразу Эмили.
Почувствовав родственную душу, Кэт приободрилась:
– Так, значит, ты не считаешь мой поступок постыдным?
– Я и сама много чего подслушала в отцовском доме, – пожала плечами Эмили. – Что же остается, если мужчины стараются держать женщин в неведении даже тогда, когда делать это вовсе не следует? Ну а родители не настолько откровенны с детьми, как хотелось бы.
– Вот и прекрасно. Забудем об этом. Долгие годы брат заменяет мне отца. Вошел в роль и даже не счел нужным оповестить, что выдает меня замуж. Так что я узнала о собственной судьбе лишь накануне торжественной церемонии.
– Ты была счастлива в браке?
Кэт очень хотелось ответить утвердительно, ведь новая подруга отчаянно нуждалась в утешении, однако солгать оказалось не так-то легко, даже ради душевного спокойствия Эмили.
– Союз заметно укрепил положение брата в клане, но, к сожалению, у нас с Фергюсом оказалось мало общего.
– И все же тебе наверняка нелегко одной – особенно сейчас, в ожидании маленького. – Эмили тут же испуганно прикрыла рот рукой. – Прости, ради Бога. Не стоило этого говорить.
– Что, у англичан принято изображать неведение, даже если беременность уже заметна? – Мысль показалась Кэт смешной, но она побоялась обидеть собеседницу и задала вопрос серьезно, без улыбки.
– Если честно, то да.
Кэт покачала головой.
– Ребенок родится через четыре месяца. Не могу дождаться. Наш народ считает материнство великим счастьем и благословением свыше.
– Аббатиса говорит, что в соответствии с догматами церкви подарить жизнь ребенку означает искупить грехи Евы. – Эмили слегка нахмурилась. – Небеса посылают младенца в знак благословения брачного союза.
– Это слова аббатисы? – Кэт удивилась. Подобное скорее мог бы утверждать английский священник.
Эмили едва заметно улыбнулась и заговорщицки подмигнула:
– Если честно, она не добавила, что согласна.
– Я слышала, что в Англии аббатиса наделена огромной политической властью.
– Так оно и есть.
– Что ж, тебе повезло с родственницей.
– Нет-нет, что ты! Мы вовсе не состоим в родстве!
– В таком случае ты, очевидно, воспитывалась в монастыре?
– Тоже нет. Дело в том, что однажды в поместье отца гостила одна очень ученая монахиня, настоятельница монастыря. Она заехала к нам по пути – направлялась в гости к одной из бывших учениц. И всех очаровала. Мне будет очень не хватать общения с ней. – Эмили храбро улыбнулась, хотя фиалковые глаза выдавали грусть и усталость. – Впрочем, надеюсь, что взамен утраченного найду здесь немало интересного.
Стойкость и мужество маленькой англичанки восхитили Кэт. Ах если бы только ее надежды оправдались!
Следующие несколько дней принесли множество сюрпризов. Эмили узнала немало интересного о новом доме. Но будущий муж до сих пор не потрудился сказать ей ни единого слова. Как правило, он просто не замечал, что рядом, кроме сестры, присутствует еще одна особа женского пола. Однако когда снисходил и обращал внимание, то хмурый взгляд выражал острое недовольство, более яростное, чем при первой встрече.