Когда я проснулся, в моей отупевшей голове вертелись отдельные слова:
— Нет дыма без огня. Нет дыма без огня. Дым… Дым..? Дымовая завеса… Нет, это было на фронте. Это военный термин. Война. Клочок бумаги… Только клочок бумаги. Бельгия… Германия…
Я снова уснул. Мне приснилось, что я иду на прогулку с миссис Калтроп, превратившейся в гончую, и преспокойно веду ее на поводке.
Меня разбудил телефонный звонок. Упорный, непрекращающийся звонок.
Я сел в постели и посмотрел на часы. Была половина седьмого, до завтрака еще далеко. Телефон звонил внизу, в холле.
Я выскочил из постели, накинув халат, и спустился вниз, чуть опередив мисс Партридж, вышедшую из кухни. Я схватил трубку.
— Алло?
— Ах! — облегченно всхлипнул голос на другом конце. — Это вы! — Миген! Голос Миген! Неописуемо испуганный и растерянный. — Пожалуйста, приедьте к нам.., приедьте! Ну пожалуйста, приедьте! Хорошо?
— Сейчас буду у вас, — сказал я. — Слышите? Сейчас же!
Я взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, и ворвался к Джоан.
— Слушай, Джо, я еду к Симмингтонам.
Джоан подняла с подушки голову и, словно ребенок, протерла глаза.
— Что.., что случилось?
— Не знаю. Звонила эта малышка — Миген. До смерти перепуганная.
— Что там могло стрястись?
— Чудится мне — что-нибудь с этой Агнес.
Я уже выходил, когда Джоан крикнула мне вслед:
— Подожди! Я встану и отвезу тебя.
— Не надо. Я сам поведу машину.
— Ты еще не сможешь.
— Смогу.
Вести машину я и впрямь смог. Было больно, но не так уж сильно. Вообще я умылся, побрился, оделся, вывел машину из гаража и доехал до Симмингтонов за каких-то полчаса. Совсем неплохое время.
Миген ждала меня. Она выбежала из дома и, обхватив меня руками за шею, прижалась ко мне. Ее худенькое личико было белым, как мел, и все время судорожно подергивалось.
— Вы приехали! Приехали!
— Выше голову, воробышек, — сказал я. — Конечно, приехал. Что случилось?
Она начала дрожать всем телом. Я положил ей руку на плечо.
— Я-я нашла ее.
— Нашли Агнес? Где?
Она задрожала еще сильнее.
— Под лестницей. Там у нас чуланчик с рыболовными снастями, клюшками для гольфа и всяким хламом. Ну, вы же знаете.
Я кивнул. Чуланчик, какой есть в каждом доме.
Миген продолжала:
— Она была там.., вся скорченная.., и.., и холодная.., страшно холодная. Она была.., понимаете, она была мертвая!
— Как это вам пришло в голову заглянуть именно туда? — спросил я удивленно.
— Я.., я сама не знаю. Вчера вечером вы позвонили, и мы все начали гадать, куда бы это могла деваться Агнес? Мы подождали ее, но она не возвращалась, так что мы пошли, наконец спать. Спала я плохо и проснулась очень рано. На ногах была уже только наша кухарка, Роза. Она страшно сердилась на Агнес, что та до сих пор не вернулась. Говорила, что у других хозяев, где она когда-то служила, одна служанка тоже удрала, не сказав никому ни слова. Я съела в кухне кусок хлеба с маслом и выпила молока — и тут вдруг Роза входит снова с каким-то очень странным лицом и говорит, что в комнатке Агнес все вещи на месте: и плащ, и шляпка, и туфли, и платье, в котором она выходит в город. Мне тогда пришло в голову, что.., что, может быть, она вовсе и не выходила из дома. Я начала искать, отворила этот чуланчик под лестницей №.., и она была там…
— Кто-нибудь от вас позвонил уже в полицию?
— Да, они уже здесь. Отчим сразу же позвонил им. А я.., я не могла больше выдержать и позвонила вам. Вы не сердитесь?
— Нет, — сказал я. — Не сержусь. Я заботливо поглядел на нее.
— Вам кто-нибудь дал бренди, или кофе, или чаю — после того, как вы нашли ее?
Миген покачала головой.
Я проклял в душе всю семейку Симмингтонов. Этот накрахмаленный господин Симмингтон не подумал ни о чем, кроме полиции. А ни Элси Холланд, ни кухарке и в голову не пришло подумать, каким страшным шоком для Миген должна была быть такая находка.
— Ну-ка, девочка, — сказал я, — пойдемте в кухню. Мы обошли дом и вошли через черный ход в кухню.
Кухарка Роза, пухлая женщина лет сорока, пила у плиты крепкий чай. Встретила нас она потоком слов и рукой, прижатой к сердцу. У нее трясутся колени, — объяснила она, — а сердце бьется, как безумное! Как подумаешь, что ведь это могла бы быть и она, и вообще всех их могли найти убитыми прямо в постелях!
— Приготовьте чай покрепче для мисс Миген, — сказал я. — Вы же видите, в каком она состоянии! Поймите же, что Агнес нашла именно она.
При одном упоминании об Агнес Роза снова начала хныкать, но я смерил ее строгим взглядом, и она приготовила чашку бледно — коричневого чаю.
— Вот так, дорогая моя, — сказал я Миген, — вот это вы выпьете. У вас не найдется случайно немного бренди, Роза?
Роза уклончиво ответила, что где-то должно было оставаться чуточку обычного рома от рождественского пудинга.
— Сойдет, — сказал я и налил Миген в чай полную рюмку. Глаза у Розы блеснули, и она пробормотала про себя:
— Хорошая мысль!
Я сказал Миген, чтобы она побыла здесь вместе с кухаркой.
— Вы присмотрите за мисс Миген? Можно положиться на вас? — спросил я у Розы, а она польщено ответила:
— Ну разумеется, сэр!
Я вышел из кухни. Зная Розу и ей подобных, я готов был дать голову на отсечение, что вскоре она решит подкрепиться каким-нибудь кусочком, а это не повредит и Миген. Чертовы люди, неужели они не могут хоть немного позаботиться об этом ребенке?
Насупившись, я вошел в холл и столкнулся там с Элси Холланд. Она даже не удивилась, увидев меня. Во всем этом переполохе им, видимо, было уже безразлично, кто еще ходит по дому. У парадных дверей стоял лейтенант Берт Рандл.
— Ох, мистер Бертон, какой ужас! — выдохнула Элси. — Кто мог сделать такое?
— Это было убийство, да?
— Да! Ее ударили сзади. Вся голова в крови, и волосы.., ох, ужас!., а потом сунули в чулан! Кто мог это сделать? И зачем? Ведь бедняжка Агнес в жизни никому соломинку поперек дороги не положила, не то чтобы обидеть.