Однако существовали вещи и менее явные, которые следовало скрывать, — знания из области литературы, почерпнутые от Хранителя во времена после выздоровления, уроки Гара и Дирка — история, юриспруденция, социология, психология. Эти знания следовало таить, однако ими можно было изредка пользоваться, чтобы время от времени задавать вопросы, оживлявшие беседу, и Бесс узнавала гораздо больше и быстрее именно благодаря таким вопросам.
Женщины-горожанки поглядывали на нее подозрительно, когда она вышагивала по главной улице с корзинкой в руке. Она не раз слышала шепоток:
— Кем она, интересно знать, себя возомнила, что так нос задирает?
Ответ был готов сорваться с ее губ: «Я — леди Риджора, презренная крестьянка! Ты забываешься!» Однако она вовремя прикусывала язык, только еще выше запрокидывала голову в ответ и получала новую порцию сварливого шептания вслед.
«По крайней мере я привлекаю внимание», — думала она, но сердце ее при этом уходило в пятки. О да, она стремилась привлечь к себе внимание, но что же она станет делать, когда это произойдет?
Мужчина в военной форме с жезлом стражника остановился рядом с ней, лицо его хранило нарочитое равнодушие.
— Добрый день, девушка.
— Добрый день, стражник, — отвечала она, и сердце ее забилось так часто, что казалось, сейчас выскочит из груди.
— Покажи-ка мне свой пропуск.
Стражник протянул руку.
— Сейчас-сейчас. — Она сунула руку в корзинку и вынула бумагу. Сердце ее бешено колотилось, хотя она изо всех сил старалась спокойно улыбаться. Первое испытание — выдержат ли проверку ее фальшивые документы. Правда, их изготовил сам Хранитель и выдал через прорезь в стене. Он заверил Бесс, что бумаги списаны с самых настоящих, взятых у одного странника пять лет назад, но ведь за пять лет многое могло измениться! Да и сама она тоже!
Но бумаги, похоже, выдержали проверку. Стражник с минуту читал их и удовлетворенно кивал.
— Стало быть, ты — Бесс из деревни Милорга и пришла навестить своих родственников. — Оторвав взгляд от бумаг, он нахмурился. — Но твой магистрат не пишет, зачем ты их ищешь. Ты хочешь жить вместе с ними?
От Бесс не укрылся опасный блеск глаз стражника. Ведь в его обязанности входило выслеживать холостых мужчин и незамужних женщин, которым по возрасту полагалось вступить в брак. А она и сама имела те же самые намерения, вот только в качестве будущего спутника жизни представляла совсем не того человека, о котором, похоже, думал стражник.
— Нет, господин стражник. Просто моя бабушка только в этом месяце узнала, что ее сын жив и, быть может, женился после того, как отслужил в войске Защитника.
Стражник напрягся. Солдаты войска Защитника, даже демобилизованные, пользовались большим почтением.
— Бабуся стара и немощна, — продолжала Бесс, — и мечтает повидать внучат, если они у нее есть. Мамочка осталась ухаживать за старушкой, а меня послали разыскивать родню.
— Доброе дело, — с уважением проговорил стражник. — Но зачем ты отправилась сюда, к нам, в Гристер?
— Моя бабушка помнила, что этот городок был последним местом службы моего дяди, — пояснила Бесс. — И она надеется, что его семейство и сейчас живет здесь. Но если я тут никого не найду, может, хоть спрошу у кого-нибудь, куда они переехали.
— Так ты говоришь, он служил здесь... — Стражник выпятил нижнюю губу и задумался. — Стало быть, он был приписан к гвардии шерифа?
— Да, господин, но его шериф послал его командовать стражей магистрата этого городка.
— А-а-а, такое часто бывает, когда магистрат новенький и только-только приступил к службе на новом посту, — кивнул стражник. — Вот и сейчас нами командует как раз такой офицер, посланный шерифом, потому как наш новый магистрат — молодой совсем, недавно к нам прибыл.
Как он ни старался, в голосе его прозвучала снисходительность.
Сердце у Бесс екнуло. Она очень хорошо знала, что магистрат здешний самый что ни на есть новоиспеченный, что он очень молод — ему лет двадцать пять. На самом деле именно поэтому Майлз и послал ее сюда.
— А как звать твоего двоюродного деда? — поинтересовался стражник.
К этому вопросу Бесс была готова — она была готова к любому вопросу относительно ее семейства.
— Реймонд, господин. Из Милорги.
Стражник покачал головой и сдвинул брови.
— Это имя мне незнакомо, а я тут всю жизнь прожил. Можно поспрашивать, но сильно сомневаюсь, чтобы его тут помнили. Думаю, девушка, лучше тебе пойти в суд. Может, молодой магистрат Керрен согласится порыться в книгах, да, глядишь, найдет какую запись.
— Спасибо вам, господин, — сказала Бесс и вздохнула. — Если честно, я и не ждала, что найду здесь свою родню. Но, быть может, все-таки узнаю, где они теперь.
— Наверное, искать тебе придется долго, много деревень обойдешь, — с сочувствием проговорил стражник. — Пойдем, девушка. Я отведу тебя к магистрату.
Бесс охотно пошла с ним — на самом деле очень охотно. Она не была обязана выходить замуж за молодого магистрата — Майлз ясно сказал, что этого не вправе требовать ни от кого из женщин. Но если у него не слишком отталкивающая внешность, если она сможет заставить себя выйти замуж без любви, она могла бы многим помочь общему делу. Майлз не забыл напомнить Бесс и о том, что ее брак должен длиться ровно столько, сколько положено браку магистрата, а Хранитель и Дирк преподали всем женщинам уроки того, как не забеременеть, если этого не хочешь.
Если не хочешь.
Но Бесс очень хотела. Чего ей еще было ждать от жизни теперь, когда Волшебник пробудил ее от сладчайшего сна? Только миг она гневалась на него за то, что он вырвал ее из объятий прекрасного безумия, но гнев унялся. Бесс поняла, что если будет злиться, пестовать собственную обиду, этим добьется только того, что разрушит себя. Она вернулась к реальной жизни и должна была постараться сделать эту жизнь как можно лучше. К тому же не она первая выходила замуж не по любви. Она не была девственницей — романы и любовные игры среди мнимых придворных были самыми настоящими, и она охотно пускалась в приключения.
Между тем мысль о предстоящем замужестве волновала ее, но и пугала. Помимо всего прочего магистрат был молод. Она должна была стать его первой женой, а если революция победит — быть может, и единственной.
Если он ей понравится.
* * *
Вновь пришла весна. Деревья вокруг ратуши в Гринторпе буйно цвели, а в открытые ворота толпами валили празднично наряженные жители городка, затем выстраиваясь по обе стороны от дверей. Играли музыканты, звучали виолы, гамбы и лютни. Флейта, гобой и фагот придавали мелодии более глубокое звучание.
Бейлиф и самые богатые купцы в дорогих нарядах стояли по левую руку от дверей ратуши. По правую руку разместились главы гильдий ремесленников. Одеты они были более скромно, однако из-за того, что на груди их сверкали цепи — символы высокого положения, выглядели они ничуть не менее величественно, чем купцы.