Но ей не дали договорить этих слов.
— Дадим! — одобрительно закричали все в один голос.
— Вот и хорошо! А кто даст? Лично у меня только телка. Она же не поедет на телке… А то я бы охотно дала. Ты, Перегринус?
— Что я?
— Ну, ты же у нас богатей.
Названный Перегринусом замялся, теребя в руках шляпу:
— Да заболели у меня обе. Им не выдержать долгого пути.
— А я вообще безлошадный, — подал кто-то голос.
— Тебя и не спрашивают! Дерби!
— Что — Дерби? Чуть что — и сразу Дерби! Других имен, что ли, нет?
— Дерби, не испытывай наше терпение. У тебя же двуколка.
— А на чем я буду возить товар на рынок? — запротестовал Дерби.
— Мы тебе сколотим новую. Всем миром.
— Да-а… От вас дождешься.
— Перестань ломаться, — пробасил какой-то мужчина, — сделаю тебе новую — лучше прежней, а то леди не на чем продолжить путешествие.
— Ну так пусть забирает твою клячу.
— Ей сейчас нужны колеса — разве не понятно? Седло ей сейчас противопоказанно.
Видя эту возникшую заваруху, Алуэтта вмешалась:
— Нет, нет, друзья, — заговорила она — но рука, едва она ее подняла, оказалась свинцовой — и тут же упала. — Я вполне удержусь и в седле, не беспокойтесь, На моей лошади.
— Да что вы смотрите, — сказала какая-то женщина, прорываясь сквозь толпу. Была она пышная и дородная, со странно белым лицом, будто обсыпанным белой пылью.
— Мельничиха! — воскликнули все. — Ну как же мы про тебя забыли!
— Да, — отрезала женщина. — Не то, что вы…
— Вы не поедете на своей лошади, — сообщила она Алуэтте.
— А что такое, — заозиралась она. — С ней что-то случилось?
— Нет, леди. Вы поедете на моей лошади. Трехлетка. Такая же юная и грациозная, как вы, и лучшей кобылы вам не сыскать в этих землях. Конечно, ее не сравнишь с боевым конем, но повозку вашу она довезет хоть на край света.
— Но это же ваше достояние! — запротестовала девушка. — Я не могу…
Рука Корделии остановила ее:
— Мы немедленно вернем кобылу обратно, как только подыщем жеребца, который сможет заменить мою лошадь, — твердо и неукоснительно сказала она. — А вместе с ней — подарки этой доброй женщине и ее односельчанам.
Алуэтта увидела улыбку на устах Корделии, и сразу все поняла — это был случай отблагодарить, не подчеркивая благодарность — и дать им урок доброты и щедрости, которой так не хватало в этом селении, и откуда, может быть, произошли все беды поселян, открыв путь нашествию монстров.
Она ответила слабой улыбкой и, обратившись к народу, сказала:
— Мне будет приятно совершать путешествие в вашей повозке. Спасибо, друзья. Мы очень ценим вашу помощь.
Люди заулыбались и захлопали в ладоши.
Так полчаса спустя коренастая крестьянская лошаденка бодро семенила меж двумя скакунами. Алуэтта откинулась в двуколке, поглядывая сквозь полог, которые смастерили ей из сосновых веток, на Корделию.
— Ты научила меня еще одному доброму делу, леди — никогда не отказываться от подарков и подношений, сделанных от чистого сердца. Правда, мне все равно жаль эту добрую женщину — ведь лошадь могла сослужить ей хорошую службу в хозяйстве.
— Мы отблагодарим ее за щедрость, — посулила Корделия. — И учти, я тоже как-то должна была отблагодарить свою спасительницу, вернувшую мне возможность ходить и держаться в седле.
— Я рада, — вздохнула Алуэтта, — что у нас есть возможность воздать им добром за добро. — Она потупилась, краснея. — Но я смущена твоим заступничеством — ведь я натворила столько злого. Я строила козни против твоего возлюбленного — конечно, это было только задание, ничего личного — но все же… это такое унижение — я понимаю тебя и страшно раскаиваюсь!
— Все это дела давно прошедшие, — успокоила Ртуть, коснувшись руки Алуэтты.
— Забудь, — Корделия взяла другую руку Алуэтты. — Мы друзья, сестры по оружию, и ты лишний раз доказала это сегодня.
Слезы заструились по щекам Алуэтты.
— Ваша доброта уязвляет меня в самое сердце! Я не заслужила!
— Вот ты все время и доказываешь свою дружбу, — заметила Ртуть. — Вот откуда берутся эти силы — от раскаяния.
— Наверное. Мне иногда кажется, что вечно не искупить своей вины! — призналась Алуэтта, шмыгая носом.
— Теперь в этом нет особой нужды, — мягко сказала Корделия, утирая ей слезы с одной щеки, в то время как Ртуть делала это с другой стороны. — Ты показала себя таким верным другом, о котором можно только мечтать — Так вы… вы доверяете мне? — всхлипнула Алуэтта. Глаза ее округлились от удивления и надежды.
— Да, — сказала Ртуть. — Насколько вообще можно доверять человеку.
— Женщине, — поправила Корделия, и они рассмеялись.
Слезы высохли на глазах Алуэтты, и она спросила:
— Эта штука… призрак… она тоже появилась из ведьмина мха?
— Нет, и это меня беспокоит больше всего, — взгляд Корделии мгновенно стал сосредоточенным и обеспокоенным. — Я пыталась разорвать ее на части изнутри, как всегда поступала с подобными «изделиями» природы и человеческой фантазии, но результат был нулевой. Из чего бы не состояла, эта субстанция непроницаема для мысли — как будто эта штука была скроена из плоти и крови.
Три женщины замолчали, погружаясь в раздумия.
Каждая пришла к своему логическому заключению, ноне решалась с ним поделиться. Наконец Ртуть сделала это первой:
— Если она была реальной, против нас работает не просто чародей с телекинетическими способностями, создающий армию монстров для нашествия.
Алуэтта посмотрела выразительно на обеих товарок:
— А вам не кажется, что туман, породивший на свет первых чудовищ, является на деле вратами в какой-то другой мир?
— Если это так, — продолжила Ртуть, — то это голодный и истощенный мир, откуда монстры выходят со зверским аппетитом. Чтобы пожирать и истреблять здешние края.
— В том числе и людей, — мрачно закончила Корделия. — Достаточно было увидеть эту кошку в действии, чтобы понять это.
— Что это на самом деле — жадность или голод, не имеет значения, — заявила Ртуть. — Хватит того, что они прибирают к рукам земли и делят между собой наших людей, как рабов.
— Да, — сказала Корделия, — и среди них есть эсперы, которые проходят сквозь портал в этот зловещий мир и поднимают монстров из ведьмина мха, чтобы пугать каждого встречного и поперечного.
— Они не просто пугают, — заметила Ртуть, — но добиваются, чтобы люди сами вызвали чудовищ в этот мир. Что мы и видели наглядно в последнем случае.