Боже, она отчаянно желала его: она хотела броситься к нему, лишиться сознания от силы столкновения. Хотела, чтобы он стал кирпичной стеной, в которую она врежется. Хотела лишиться чувств, разорвать связь с реальностью… из-за него, сексуальных флюидов, которые он испускал, и дикого секса, который мог обеспечить.
Да, конечно, ощущения продлятся недолго. После оргазма она будет чувствовать себя отвратительно. Но в этот электрический момент ей было плевать.
— Исаак…
Он отступил. Когда она хрипло произнесла его имя, он не просто отошел, а покинул водоворот эмоций.
Вышагивая по кухне, он потирал коротко стриженые волосы, будто пытался выскрести мозги, и физическая дистанция дала Гри представление о том, что она будет чувствовать после секса с ним: пустоту, смутное отвращение и откровенный стыд.
— Этого больше не повторится, — хрипло сказал он.
Когда его заявление повисло в воздухе между ними, Гри пыталась убедить себя, что рада тому факту, что до секса не дойдет.
Ииииииии…. Пульсация между ног сообщила ей, что это наглая ложь.
— Я все равно хочу, чтобы ты остался, — сказала она.
— Ты никогда не сдаешься, верно?
— Нет. Никогда. — Она вспомнила бесчисленное количество попыток вытащить Дэнни из его личного хаоса. — Ни разу.
На лице Исаака отразилась вечность, когда он посмотрел на нее через всю кухню, его ледяные глаза являли собой черные дыры.
— Вот тебе совет. Порой способность отпустить — важнейший механизм выживания.
— Но иногда он несет моральную деградацию.
— Нет, когда на тебя нападают из-за машины. Или волокут в крысиную яму. Порой побег — единственное спасение.
Гри понимала, что они подбираются к правде, и старалась сохранить свой голос ровным.
— От чего ты бежишь, Исаак? От кого ты спасаешь себя?
Он просто посмотрел на нее. А потом…
— Где твоя система безопасности?
Смена темы огорчала, но он останется здесь, а это в некотором роде победа. Уводя его в переднюю часть дома, Гри попыталась собраться с духом, хотя ее колени дрожали, кожа горела, а голова шла кругом.
Ей были до ужаса знакомы эти чувства, которые она отказывалась анализировать… но когда она в следующий раз увидит своего мертвого брата, то обсудит с ним это. Дэниел никогда не рассказывал о ночи своей смерти или наркотическом саморазрушении, предшествовавшем этому. Но может… им следует все обсудить.
— Как я уже говорила, эта система — просто для вида, — сказала Гри, махнув рукой в сторону пульта сигнализации, вмонтированного в стену. — Настоящая установка в шкафу моей спальни. На всех дверях и окнах установлены датчики, но настоящая система включает радиочастоты, инфракрасные лучи и медные пластины. Как у тебя.
— Покажи коннекторы. И я хочу взглянуть на материнскую плату. Пожалуйста.
И значит, нужно отвести его наверх.
Оглянувшись на ступеньки, покрытые ковровой дорожкой, ей было трудно поверить, что она гадала, сможет ли доверять себе, находясь рядом с ним…
Так близко к кровати.
Что, черт возьми, с ней творится?
Когда Исаака завели в уютную комнату, похожую на библиотеку, он понял, что здесь Гри проводила свое свободное время. В плетеной корзине рядом с набитым креслом лежали стопки «Нью-Йорк Таймс» и «Уолл-Стрит Жорнал», по вечерам она без сомнений включала Си-эн-би-си [49] , Си-эн-эн [50] или Фокс Ньюз [51] на широкоформатном телевизоре, висящем на противоположной стене.
Кто сидел здесь и смотрел с ней ТВ? Ее брат?
— Видишь? — сказала она, сдвигая шторы из темной шотландки в сторону.
Подойдя ближе, Исаак наклонился к окну… и ему совсем не обязательно было чувствовать аромат ее парфюма.
Заставив себя сфокусироваться на тонких медных пластинах, он одобрил увиденное. Очень даже неплохо.
Кем, черт возьми, был ее отец?
Прежде, чем сделать что-нибудь глупое — например, прикоснуться к Гри, Исаак отступил назад. Он прошел мимо ТВ и совсем не удивился коллекции ДВД-дисков на полке. Много иностранных названий и серьезных фильмов, которые он никогда не слышал, и тем более не смотрел. Но, с другой стороны, он не бывал в кинотеатрах с конца восьмидесятых.
Последнее, о чем он слышал, так о том, что Брюс Уиллис играл копа, отчаянно нуждающегося в обуви, Арнольд был киборгом в солнечных очках, а Стивен Сигал еще не облысел.
— Ты отведешь меня к материнской плате? — спросил он, поворачиваясь к Гри.
«И в твою постель» осталось невысказанным. Ну, разве он не джентльмен?
— Конечно.
Поднимаясь за ней по лестнице, он держался от Гри на расстоянии… с одной стороны, хорошо — так он держал свои руки при себе. С другой стороны, совсем не клево, потому что его глазам было на что посмотреть. Господи, при виде ее бедер сводило челюсти.
Поднявшись на второй этаж, Исаак помедлил, осматривая три спальни сквозь открытые двери. Декор был выполнен в том же старинном стиле, как и внизу, но здесь было уютней. Больше напоминало дом, чем гостиницу.
Он, естественно, рос в иных условиях. Он жил в комнатке размером с передний холл дома Гри вместе с двумя подраставшими братьями. В специальном подразделении он спал, где придется… как правило, сидя в кресле, лицом к двери и с пистолетом в руке.
— Моя комната на третьем этаже, — сказала Гри, стоя в нескольких ступеньках от лестничной площадки.
Кивнув, он дал себе пинка. Выяснилось, что весь третий этаж принадлежал ей. В спальне хозяйки было полно свободной площади, камин и французские двери, которые наверняка вели на террасу.
— Вот здесь.
Следуя на звук ее голоса, Исаак подошел к гардеробной, в которой скрылась Гри. Чертов шкаф был таким же огромным, как некоторые комнаты, весь пол покрывал кремовый ковер, тонна одежды была выстроена и развешана по разным категориям.
В воздухе пахло ее духами.
Она стояла у дальней стены, сдвигала в сторону около дюжины деловых костюмов, чтобы показать… решетку в четыре фута высотой и три фута шириной, которая казалась простой радиаторной крышкой. И — вот неожиданность — под решеткой оказался полупроходной технический канал [52] .