Проснувшись, Балкис увидела прямо перед глазами нити домотканого полотна и удивленно уставилась на эту ткань, гадая, откуда она взялась. Она приподняла голову — и все события вчерашней ночи всколыхнулись в памяти. Антоний смотрел на нее — и Балкис испугалась, но в его взгляде были только нежность и восхищение. И все же девушку вновь обдало волной жара, и это чувство было и пугающим, и прекрасным одновременно.
Внизу замычали коровы.
Радуясь тому, что неловкое молчание прервано, Балкис спросила:
— Тебе не пора их подоить?
— Они могут и подождать немного, — ответил Антоний. — Только-только рассвело, а солнце взойдет через час.
— Почему ты так смотришь? — резковато спросила Балкис, недовольная собой из-за того волнения, что сильнее овладевало ею. — Женщин ни разу не видел?
— Видел, но редко, — признался Антоний. — Это случается только тогда, когда мы спускаемся в город, на ярмарку — после урожая и весной, когда сходит снег. Но мне никогда не доводилось видеть такой хорошенькой девушки, как ты.
Это было сказано спокойно, без тени лести, а Балкис все же затрепетала, но сумела усмехнуться и проговорила:
— Если бы ты видел больше девушек, я бы не показалась тебе красавицей.
— О, не думай так, — покачал головой Антоний. — Я бы все равно решил, что ты красива, потому что это так и есть.
Балкис посмотрела ему в глаза и поняла, что он не лжет. Она заставила себя отвернуться, подумав о том, что Антоний — воплощенная наивность.
— Наверняка того и гляди явятся твои братья, чтобы вывести скот.
— До восхода солнца они не придут, — возразил Антоний. — Зимой только я встаю в такую рань.
Балкис повернула голову и устремила на него возмущенный взгляд, но заставила себя улыбнуться.
— Неудивительно, что ты не смеешь уйти. Как они только обойдутся без тебя?
Антоний в тревоге взглянул в сторону двери. У Балкис сердце екнуло — она и не думала, что он примет ее слова всерьез, и сама ответила на заданный вопрос:
— Но ведь, с другой стороны, покуда ты был маленький, каждый из братьев, в свою очередь, должен был научиться доить коров. Верно?
— Верно, — подтвердил Антоний. — Но они так давно этим не занимались…
— А я уверена: этот навык не забывается.
Антоний с улыбкой посмотрел на нее:
— А ты хоть раз доила корову?
— Доила, — ответила Балкис и вспомнила о своих приемных родителях, о корове по кличке Пеструшка. — Не сомневаюсь, у меня бы получилось. — Она приподнялась и села. — Если хочешь, я подою коров за тебя — ты, наверное, еще слишком слаб.
— Нет! — воскликнул Антоний. — У тебя такие чудесные, нежные руки, не стоит их пачкать! Да и чувствую я себя неплохо. — Он потянулся и встал. Пошевелил руками, удивленно посмотрел на них.
— Да мне совсем хорошо! Как же так? Братья меня отколотили на славу, а прежде я никогда так быстро в себя не приходил!
Но тут он вспомнил о способности Балкис менять обличье и устремил на нее взгляд, полный восторга и страха.
— Да, я кое-что смыслю в волшебстве, — призналась девушка. — Вчера на ночь я тебе спела песню, и в ней было целительное заклинание.
— Ну тогда, — с усмешкой проговорил Антоний, — ты должна знать, что я вполне здоров и сам могу заняться дойкой.
— Ну ладно, — буркнула Балкис и направилась к лесенке. — Если так, то я тебе только помогу.
— Нет! — встревоженно вскричал Антоний. — Что, если тебя увидят мои братья?
Его искренняя забота тронула сердце Балкис, но она насмешливо отозвалась:
— А всего минуту назад ты меня уверял, что они меня не увидят.
— Ну… да… но это если бы мы были на сеновале, — объяснил Антоний. — Тогда бы у тебя было время снова обратиться в кошку. — Сказал — и сам испугался. — Но и тогда они стали бы гоняться за тобой и мучить тебя!
— Хочешь сказать, что мне лучше уйти? — негромко спросила Балкис.
Антоний отвел взгляд.
— Мне бы этого не хотелось — но тебе и вправду лучше уйти. Ради того, чтобы уцелеть, остаться в живых.
— Но тогда и тебе стоит уйти отсюда, — тихо вымолвила Балкис.
— Мне? — Антоний обернулся и испуганно посмотрел на Балкис. Но в его взгляде был не только испуг, но и удивление. — Но ведь они — моя семья!
— «Семья»! — презрительно фыркнула Балкис. — Хороша любовь в этой семье! Тебя только ругают, смеются над тобой, бьют и радуются, когда унизят тебя!
— В них есть и хорошее, — не решаясь смотреть Балкис в глаза, робко возразил Антоний.
— Если есть, то я этого не заметила. Ты уже не подросток, ты взрослый мужчина и мог бы пойти своей дорогой в жизни — а они… они вышвырнули тебя на мороз! Вправду, Антоний, я не понимаю, почему такому добросердечному человеку стоит оставаться и дальше терпеть побои и унижения.
— Но… Но куда я могу пойти? — растерянно проговорил Антоний и обвел взглядом амбар. — Я простой крестьянин, больше я ни на что не гожусь. Вряд ли этого хватит для того, чтобы самому пробить себе дорогу в жизни.
— А я смогла, — гордо сказала Балкис. — Я была совсем маленькой, когда отправилась в путь с торговым караваном, а всего два года назад снова пустилась в странствия — когда умерли мои приемные родители.
— Правда? — широко раскрыв глаза, спросил Антоний. — Но разве такой юной девушке было безопасно странствовать?
— Нет, опасно, — призналась Балкис. — Зато для кошки — не очень.
Антоний понимающе усмехнулся:
— Ну конечно! Тебе приходилось превращаться в девушку только тогда, когда ты этого хотела!
— А покуда я в пути, такое случается нечасто, — кивнула Балкис. — Я это делаю только тогда, когда рядом со мной люди, которым я могу доверять.
Их взгляды встретились, и Балкис показалось, что в этот миг соединились и их мысли. Ей стало не по себе, и она отвела взгляд.
— Это большая честь для меня, — тихо проговорил Антоний.
— Ты стал мне добрым другом, — отозвалась Балкис, внимательно изучая взглядом сено.
— Точно. Я никогда не дергал тебя за хвост.
— И не вздумай! — Балкис одарила Антония гневным взором, но его улыбка была так заразительна, что она и сама усмехнулась, а потом рассмеялась. Антоний тоже не удержался от смеха. Они дружески обнялись, но когда Балкис отсмеялась, она посмотрела на Антония серьезно и сказала: — Мне пора уходить. Я должна вернуться домой. И признаться, мне было бы безопаснее отправиться в дорогу вместе со спутником.
Антоний снова встретился с ней взглядом и мягко улыбнулся.