Большой Том на миг умолк и посмотрел на тень.
— Однако, хозяин, — заметил он, — человек порой вынужден пройти сквозь тьму.
Род с изумлением понял, что Том ухватил аллегорию.
Неграмотный крестьянин, как же!
Он кивнул с таким серьезным видом, что это выглядело почти комично.
— Да, Большой Том. Бывают моменты, когда человек вынужден выбрать ту или иную сторону дороги. Но лично я оказываюсь на обочинах лишь тогда, когда нет другого выхода. Я предпочитаю свет. — Он ухмыльнулся. — Это хорошая защита от духов.
— Духов! — фыркнул Том и тут же не слишком искренне улыбнулся Роду.
Затем он нахмурился и отвернулся.
— И все же, хозяин, я дивлюсь, что ты выбрал середину дороги, ибо на идущего там человека могут напасть с обеих сторон. Более того, он не может сказать, какой из сторон он придерживается.
— Верно, — согласился Род, — но он может ответить, что выбрал середину. А что касается нападения, если дорога сделана на славу, то осевая линия — самая высокая ее часть. Мостовая снижается к обочинам, которые могут оказаться неустойчивыми и уйти у тебя из-под ног. Человек, идущий по середине дороги, видит, откуда нападают на него враги, под его ногами твердая почва. А обочина — предательское место. Разумеется, середина дороги — это открытая позиция. Вот почему лишь немногие отваживаются идти по ней.
Секунду они шли молча, затем Род сказал:
— Ты когда-нибудь слышал о диалектическом материализме, Том?
— Ка-ак?.. — Великан удивленно, почти испуганно, вскинул голову. Он отошел, нахмурился и энергично замотал головой, бормоча:
— Нет, нет, хозяин, нет, никогда!
Конечно, Большой Том, — подумал Род. Вслух же он сказал:
— Это земное философское течение, Том. Его корни теряются в Темных Веках, но некоторые люди до сих пор верны ему.
— А что это такое «Земля»? — нахмурился здоровяк.
— Мечта, — вздохнул Род, — и миф.
— И ты среди тех, что живут ею, хозяин?
Пораженный, Род поднял взгляд.
— Чем? Мечтой о Земле?
— Нет, этим диалек... каким волшебным словом ты его нарек?
— А, диалектический материализм? — усмехнулся Род. — Нет, но я нахожу некоторые его концепции весьма полезными, идею синтеза, например. Ты знаешь, что такое синтез, Том?
— Нет, хозяин, — покачал головой Том, выпучив глаза от удивления. По крайней мере, удивление было непритворным. Том чего угодно мог ожидать от Рода, но только не того, что тот примется излагать философию пролетариата.
— Это нечто среднее, — сказал Род. — Правая сторона дороги — теза, а левая — антитеза. Соедини их, и ты получишь синтез.
— Ага, — кивнул Большой Том.
Соображает на редкость быстро для тупого крестьянина, отметил Род и продолжил:
— И теза и антитеза в чем-то неверны. Так что ты отбрасываешь их ложные части и объединяешь истинные, то есть берешь лучшее от них обеих, называешь результат синтезом, и вот в руках у тебя истина. Понимаешь?
Том насторожился. Он начал понимать, куда клонит Род.
— Следовательно, середина дороги и есть синтез. И, как всякая истина, она неудобна.
Род поднял взгляд. Перед ними возвышалась восточная башня.
Они стояли в ее тени.
— Ладно, хватит философствовать. Пора приниматься за работу.
— О, боже, только бы баньши не свалился на нас! — простонал Большой Том.
— Не бойся, он приходит лишь раз в день, вечером, возвещая о том, что кто-то умрет в ближайшие двадцать четыре часа, — сказал Род. — Он не должен появиться раньше следующего вечера.
В тени зубцов неожиданно послышался шорох. Большой Том отпрыгнул назад, размахивая невесть откуда взявшимся ножом.
— Баньши!
Напряженно всматриваясь во тьму, Род тоже выхватил кинжал.
Его глаза встретились с двумя красными точками у подножия башни.
Приняв борцовскую стойку, Род шагнул вперед, то и дело перекидывая нож из руки в руку.
— Назови себя, — прохрипел он, — или умри.
Визг, бросок, и огромная крыса пронеслась мимо него, скрывшись в густой тени у внутренней стены. Большой Том вздохнул так, что чуть не упал.
— Бог хранит нас! Это всего лишь крыса.
— Да. — Род сунул кинжал в ножны, стараясь скрыть дрожь в руках. — На стенах этого замка, должно быть, уйма крыс.
Большой Том снова выпрямился, оставаясь начеку.
— Но я что-то заметил, когда крыса кинулась на меня... — голос Рода звучал как бы издалека. Он встал на колени у внешней кромки стены и принялся водить руками по камню. — Вот!
— Что там, хозяин? — обдало щеку Рода дыхание Большого Тома. Род взял здоровяка за запястье и поднес его ладонь к своей находке. Том ахнул и отдернул руку.
— Оно холодное, — сказал он дрожащим голосом, — холодное и квадратное... оно укусило меня!
— Укусило? — Род нахмурился и провел пальцем по металлическому ящичку. Ощутив слабый укол тока, он убрал руку.
Тот, кто собрал этот прибор, явно был полным дилетантом. Ящичек даже не заземлили.
Найти коробочку было проще простого, если знать, где искать. Она была из белого металла, примерно восемь дюймов в длину и два — в высоту, и имела такую форму, что ее перед и верх плотно прилегали к камню, который находился на полпути между двумя зубцами.
Хотя, если пораскинуть мозгами, ящичек, возможно, специально не заземлили, дабы отпугнуть любопытных.
Род достал кинжал и, радуясь, что ручка изолирована, осторожно открыл ящичек спереди.
Он разглядел серебристые контакты печатных плат и плоские квадратные коробочки микросхем... но вся схема была размером с ноготь его большого пальца!
У него волосы стали дыбом. Кто бы там ни создал это устройство, он разбирался в микроэлектронике лучше, чем инженеры родной планеты Рода.
Но зачем столь маленькой схеме такой большой корпус? Ага, оставшееся пространство занимал какой-то ювелирно сработанный механизм, назначения которого Род абсолютно не понимал.
Он осмотрел крышку ящичка. В ее центр была вделана круглая пластина из прозрачного материала. Род нахмурился. Он ни разу не сталкивался с чем-либо подобным. Скорее всего, это устройство было составной частью управляемой на расстоянии системы, но где тогда ее механическая часть?
— Что это, хозяин?
— Не знаю, — буркнул Род. — Но мне почему-то кажется, что эта штука имеет какое-то отношение к баньши.
Он ткнул внутрь прибора своим кинжалом, пытаясь обнаружить движущуюся часть. Род знал, что поступает безрассудно. В данный прибор вполне могла быть вделана цепь самоуничтожения, способная забросить их вместе с куском стены чуть ли не на солнце.