— Признаюсь! Я тогда разговаривал с женщиной, которую и сейчас люблю. Неужели вы сможете осудить меня за то, что я решил сразиться с колдуном?
— Во имя любви? Конечно, нет, милорд. — Король хохотнул. Обменявшись взглядом с внучкой, он сказал: — И все же я, наверное, очень невежлив, досаждая гостю вопросами. Давайте узнайте теперь меня. Разве нет ничего такого, что бы вы хотели узнать об Иессе?
— Ну раз уж вы заговорили об этом... — Мэт оглянулся на придворных, потом снова посмотрел на короля. — Девушка кажется слишком юной, чтобы быть вашей внучкой...
— Да, она моя прапра... — моей дочкиной дочки, у которой была дочка, и у той дочки... В общем, нас с ней разделяют тридцать поколений, лорд Маг.
Мэт кивнул:
— Я приблизительно так и думал. А ваша дочь была?.. — Мэт смущенно замолчал.
— Вы подумали, что, если будете говорить о моей дочери, я очень расстроюсь. — Король покачал головой, он, очевидно, сочувствовал сейчас Мэту. — Не бойтесь, лорд Маг. Годы текли, проходили столетия, которые постепенно перетекли в тысячелетия, и боль стала призрачной. Я не отрицаю, что эта боль может возродиться снова, но мой весьма почтенный возраст надежно меня защищает. Так узнайте, моя дочь нашла тогда мужчину, который последовал за ней.
— С помощью своей колдовской силы она находила многих, — заметила Синелла, в ее голосе сквозило презрение. Как же тороплива юность в суждениях, и как она нетерпима! — Каждого мужчину, которого желала, она околдовывала и с каждым разом испытывала к ним все большее презрение за то, что они поддались ее колдовству.
Старый король утвердительно кивнул:
— Но вот случилось так, что она встретилась с сыном одного дворянина, который путешествовал в то время с караваном. Он полюбил ее, как только увидел, а она влюбилась в него, потому что в нем это чувство возникло без всякого колдовства. Она вышла за него замуж, и у них родился ребенок. Но истинная натура всегда жила в сердце моей дочери, не важно, как ей удавалось удачно скрывать это от него Я не сомневаюсь, что, уже когда она носила под сердцем дитя, дочь составила страшный план, который хотела выполнить.
— Существовало заклинание огромной силы, с ним даже она не смогла бы справиться, — приглушенным голосом сказала девушка, — потому что для этого необходимо было принести в жертву ребенка, и не просто ребенка, а ребенка, рожденного самой колдуньей. Знайте, Маг, что именно такая безграничная безнравственность и является сутью злого колдовства, когда требуется сбросить со счетов все и вся.
Мэт мог поверить в это, он знал по своему собственному опыту «работы в области магии», что все эти манипуляции были не чем иным, как намерениями и волей творившего заклинание, выраженными в символах. Он ощутил озноб, представив себе, какими могли быть результаты, к которым стремилась ведьма.
— Похоже, у нее не зря была такая репутация. А было хоть что-нибудь, что могло бы спасти жизнь ребенка?
— Ее отец, — последовал ответ старого короля, — потому что он смог узнать о страшных намерениях матери своего ребенка.
— У него наконец открылись глаза, и он понял порочность своей жены, — с дрожью произнесла Синелла. — Узнав о ее страшном плане, он в конце концов осознал, кем она была на самом деле. И ради своего ребенка он бросился под защиту моего деда и взял с собой дитя — и из-за него был затоплен Иесс.
— Дикая ярость, — продолжал король, — заставила мою дочь вызвать из моря всех черных духов и бросить их на Иесс. Но надо заметить, что я всегда был неизменно предан Морскому Царю Посейдону, я всегда старался править справедливо и мудро и вовремя делал подношения его океанскому величеству. Посему, в то время как море уничтожало Иесс, ко мне явился Морской Царь, и мы заключили сделку.
— Сделку? — Мэт удивленно уставился на короля. — Но зачем существу, которое может управлять всем морем, всеми, кто в нем обитает, понадобилось заключать сделку с простым смертным? Конечно, я могу понять, ведь, будучи милосердным, он мог бы вас даже наградить за то, что вы всегда были хорошим монархом...
— Видимо, так и было, но, наверное, он еще хотел дать мне возможность сохранить остатки моей гордости. — Король улыбнулся. — И все же ему кое-что требовалось. Дело в том, что Морской Царь ненавидел колдовство моей дочери и хотел, чтобы всякая память о ней была уничтожена, ну а больше всего он мечтал, чтобы сгинули все ее колдовские орудия и особенно книги заклинаний. Некоторые из них были направлены прямо против него, и море никак не могло с ними справиться. Он предложил, чтобы я уничтожил все это, чтобы моя дочь не смогла направлять заклинания против простых смертных и чтобы дверь в ее покои охраняли самые страшные и жестокие заговоры. Дело в том, что, придя в ярость, моя дочь бросилась во дворцовую башню, чтобы оттуда призвать всех своих злых духов, при этом она забыла запереть дверь в свои покои. Тогда я вошел в ее комнату, сжег все колдовские книги и бросил в огонь ее зелья. Когда я делал все это, я слышал, как она кричала, охваченная яростью, но она не могла оторваться от начатого дела, потому что черные силы, которые она вызвала из моря, могли разорвать ее саму на куски. Чтобы отомстить мне, она направила их против нашей страны, но Морской Царь пообещал мне, что мой замок останется нетронутым. В тот ужасный час он пришел ко мне на помощь и защитил меня и моих людей от морских шквалов. Страшный прибой разнес Иесс на куски, и все остальные погибли вместе с ним... — Теперь голос короля звучал мрачно, и он отвел от Мэта потемневшие от воспоминаний зрачки.
Синелла тихо положила свою руку на его плечо, король поднял глаза. Пристально вглядываясь в лицо внучки, он постепенно пришел в себя и наконец смог через силу улыбнуться.
— Но этот замок выжил, — снова повернувшись к Мэту, сказал король, — защищенный огромным пузырем воздуха, которым мы теперь дышим. Каким-то заклинанием Морской Царь добился того, что воздух постоянно обновляется, и никто из нас не умрет, по крайней мере до тех пор, пока мы живем здесь.
— Но если вы покинете это место, вы умрете?
— Мы можем умереть, — поправила его Синелла, — если мы покинем границы владений Морского Царя, его защита не распространяется на сушу: там мы начнем стареть, и там нас смогут убить.
— Но если вы не покинете это место, вы остаетесь бессмертными? — У Мэта закружилась голова при мысли о том, какой же ужасной может оказаться клаустрофобия, если она вдруг появится у этих добровольных пленников! Не было никаких сомнений, что те, кто жил в этом подводном городе, были людьми, которые очень ценили спокойствие и созерцание.
— Вот так и выросла моя внучка, — заговорил снова король, — жила под водой и знала о мире людей только по моим рассказам. Мало кто из моих придворных решился остаться со мной, даже из тех, кто был рядом со мной в тот страшный день. Увы, как только Посейдон обратил против моей дочери те самые волны, которые она вызвала, и как только она утонула в волнах своего собственного зла, все мои придворные покинули меня. Сначала они уходили по одному, потом парами, а потом десятками. Но внучка была моей отрадой, а ее отец — моим другом, хотя в конце концов он умер, устав от жизни. Его дочка подросла и превратилась в хорошенькую и добрую девушку. Она нашла себе мужа среди людей, селившихся на берегу, и он стал жить с нами здесь в любви и согласии. Она родила ему троих детей. И они, как и все их предки, отправились на сушу искать себе спутников жизни. Однако одна из внучек решила не возвращаться в мой замок под морскими волнами, а потом и ее дети отправились наверх, влекомые зовом земли. Одна из праправнучек спустя долгие годы возвратилась в замок и привела с собой своего мужа, а я был счастлив, очень счастлив, потому что от каждого поколения здесь со мной было по крайней мере по паре человек, которые сочли приемлемой жизнь в моем замке под водой.