— Ваша жизнь — в руках этой дамы, сэр. Просите ее о снисхождении.
— Сдаюсь, — закричал рыцарь. — Требуйте от меня, чего хотите.
В глазах Иверны сверкала радость победы, но копье она продолжала держать над лицом рыцаря.
— Коли так, я требую, чтобы вы преклонили колени пред Господом Богом и поклялись вести праведную жизнь, защищая слабых и наказывая злых так, как это и подобает настоящему рыцарю.
Рыцарь взмолился:
— Пощады, миледи! Вести праведную жизнь в королевстве Гордогроссо — это равносильно самоубийству!
— Не говоря уже о потере замка, земель, да? — вставил Мэт, а Нарлх с омерзением фыркнул.
— И это тоже, — угрюмо согласился рыцарь.
— Вам только остается сделать свой выбор, — ласково проворковала Иверна. — Короткая, но добродетельная жизнь или вечные муки в Аду.
— А может, и нет, — задумчиво заметил Мэт. — Ведь мы же недалеко от границы, и если вы поторопитесь, то сможете переправиться в Меровенс прежде, чем король Гордо... — прежде чем король поймает вас.
Рыцарь задрожал:
— Вы не знаете силы Гордогроссо.
— Я знаю, что он никогда не осмелится сделать что-нибудь на земле святого Монкера, — резко бросил Мэт. — Постарайтесь пробраться в глубь владений Алисанды, и король не сможет до вас добраться.
— Даже здесь, в Ибирии, от него можно защититься, — посоветовал Фадекорт. — Ищите веру в самых сокровенных уголках души, пусть в вас всегда живет милосердие, и вы станете недосягаемым для злого короля.
— Может, моя душа, — печально сказал рыцарь, — но уж никак не плоть.
— Можно защитить даже свое бренное тело, совершая обряды, — носите одежду, которую косят монахи, и распятие, носите с собой святую воду и четки.
— Это по крайней мере хоть какой-то шанс, — с жалостью произнесла Иверна.
Некоторое время рыцарь лежал неподвижно.
— Конечно, — сказал Мэт, — вы могли бы заставить его покаяться, а потом быстренько прикончить.
— Как не стыдно, сэр! — воскликнула Иверна.
— Чтобы вот так хладнокровно убить! — Фадекорт был просто возмущен. — Первому рыцарю я нанес смертельную рану в бою, лорд Мэтью! А мой последний удар был сделан из милосердия, чтобы все закончилось как можно скорее!
— Да я ведь не настаиваю. — Мэт вздохнул. — Это была просто так — идея.
— И я не сомневаюсь, сэр, вы предложили это с самими лучшими намерениями, — сказал поверженный рыцарь, — но меня охватывает страх при мысли о вечности в Преисподней, которая ожидает человека, прожившего такую порочную жизнь. Нет, я благодарю вас всех и принимаю сделанное вами предложение. Я смело встречусь с королем, и, если мне суждено умереть в мучениях, по крайней мере они будут длиться недолго.
Мэту представилась средневековая камера, и он вспомнил все, что слышал о том, как мучеников заставляли выносить пытки, длившиеся по несколько дней. Но рыцарь был прав, это все равно было не так долго по сравнению с тем приговором, который ожидал его в мире ином.
— Тогда встаньте на колени. — С этими словами Иверна убрала острие пики.
Рыцарь встал на колени и сложил руки, склонив голову в молитве.
Друзья застыли в ожидании.
Через несколько минут рыцарь поднял голову.
— Мне кажется, я теперь примирился с Господом. Клянусь всем святым, что только есть, — с этого дня я буду стараться вести праведную жизнь, защищая слабых и наказывая злых. Теперь мне надо найти священника.
— Встаньте, — сказала Иверна.
Рыцарь поднялся, и Фадекорт обнял его рукой за плечи:
— Добро пожаловать обратно в мир живущих заботой о своей душе, брат.
— Я благодарю вас, — рыцарь попытался улыбнуться, — но простите меня за поспешность, теперь я должен отправиться в путь как можно скорее.
— Ладно, — отступая, сказал Фадекорт. — Скачи!
Рыцарь огляделся вокруг в некоторой растерянности:
— Маг... если мне позволено...
— О чем речь! Конечно. — Мэт щелкнул пальцами.
Стихи нужны для жизни прозы —
Чтоб ускользнуть от Гордогроссо.
По полю и сквозь бурелом
Лишь конь несет нас напролом.
Явись нам, конь! И под седлом!
Резкий порыв ветра пронесся в ночь, и, цокая копытами, появился конь рыцаря. Он остановился около своего хозяина и заржал. По лицу рыцаря пробежало подобие улыбки, он похлопал по шее коня и мигом вскочил в седло.
— О, — выдохнула Иверна, — не все в нем погибло еще до нашей встречи.
Мэт не вполне уверен, правильно ли он понял слова Иверны, но, похоже, она не имела в виду, что любовь хотя бы к коню — лучше, чем вообще ничего.
— Я попытаюсь найти святилище прежде, чем приспешники Сатаны найдут меня. — С этими словами рыцарь развернул коня на восток.
— Не забывайте о священных вещах, — посоветовал Мэт.
— А что же такого я могу взять отсюда? — с печальной усмешкой спросил рыцарь.
— Гимны, — сказал Мэт, — или даже лирические стихи. Вполне возможно, что, например, псалмы защитят Вас хоть немного.
Рыцарь озадаченно посмотрел на него, потом кивнул:
— Хм, то, что вы говорите, не лишено смысла, в любом случае это мне не повредит. Благодарю вас, Маг.
— Не стоит благодарности. Кстати, а вы знаете какие-нибудь гимны?
— Один или два. Еще с детства. Мир вам: Маг, дама и циклоп! Мир тебе, большой зверь! И прощайте!
С этими словами рыцарь пришпорил коня и исчез в ночной тьме. Но какое-то время они еще могли слышать, как он громко распевает по-латыни церковный гимн. Со слухом у него явно было плоховато.
— Я теперь уверен, что с ним все будет в порядке, — сказал Фадекорт, поморщившись от невыносимо фальшивых завываний, тревожащих тишину ночи.
— Это уж точно, — согласился Мэт. — Вряд ли кто-нибудь осмелится без крайней необходимости приблизиться к такому певцу.
В глубине души Мэт подозревал, что, как только рыцарь отъедет подальше, он забудет о всех своих клятвах и вернется в замок своего хозяина. О каком благородстве можно было говорить здесь, в Ибирии?
Но ему очень хотелось ошибиться.
Когда на следующий день, слегка подлечив раны и немного отдохнув, друзья отправились в путь, среди них царили мир и согласие и они весело болтали. Для себя Мэт решил, что должен как-то загладить свою ошибку с прутиком и вновь завоевать их доверие. Склон круто уходив вниз, и та местность, где они скакали еще вчера, предстала перед их глазами как гора, но уже без плато с заколдованным лесом. Лес исчез, и теперь они спускались по тропе, петлявшей среди могучих вечнозеленых деревьев. Головы кружил чистый запах сосен и елей.