— Вряд ли, — возразила Сюэтэ. — Я могу этому помешать.
— Пока можешь, это верно, но не сможешь, когда я превращу тебя в свинью. На это много времени не понадобится.
Фриссон одобрительно воскликнул, но напугался собственной смелости и устремил на королеву полный ужаса взор.
Сюэтэ зарделась, сощурила глаза.
— Только попробуй — увидишь, как она страдает. Ты еще заклинание не успеешь выговорить, а она уже будет мучиться.
— Не будет, ведь палач только о том и будет думать, выручишь ты его или нет. Велико искушение, верно? Устоишь ли ты?
— А я думаю, что я останусь самой собой, а вот ты станешь жабой!
Я поднял руки, готовясь взмахнуть ими.
— Готова попробовать? На счет «три»...
— Не двигайся! — крикнула Сюэтэ, глядя на меня узкими, словно щелочки, глазками.
Боковым зрением я видел Фриссона. Поэт устремил в потолок отсутствующий взгляд, и я понял: я могу рассчитывать на помощь своего непредсказуемого резерва. С другой стороны, будет ли то помощь в буквальном смысле, сказать было трудно. Когда на Фриссона нисходило вдохновение, он совершенно забывал о практической стороне дела.
— Ты кривляешься, — попыталась угадать королева. — Не стал бы ты рисковать жизнью этой девицы.
А я медленно ответил:
— Не стал бы, если бы мог гарантировать ее безопасность и безопасность моих товарищей. Беда в том, что я не знаю, как этого добиться.
— Есть способ, — осклабилась Сюэтэ. — Переходи на мою сторону, на сторону злых сил, и я освобожу девушку.
Я окаменел от ужаса. Жильбер в страхе выкрикнул:
— Нет, господин! Она все равно погубит девушку!
— Да нет, не погублю, — мурлыкала Сюэтэ. — Если бы я так поступила, чародей ополчился бы против меня.
— Это... имеет смысл, — промямлил я.
— Ты не поддашься искушению, не поддашься! — кричал Фриссон.
— Искушение есть, — пожал я плечами. — И поддаться искушению может любой, верно? Этого трудно избежать. Но вот насколько поддаться — это уже другой разговор. Но искушение, повторяю, есть.
— Есть, есть, и еще какое, — радостно подхватила Сюэтэ. — Ну же, чародей! Присягни на верность мне и Сатане, и душа девицы получит свободу. А потом я уберу заклинание, из-за которого в ее теле теплится жизнь. И ее душа сможет отправиться на Небеса.
Неплохие условия, а искушение каково... Я всей душой любил Анжелику. А уж как бы девушка обрадовалась, попади она в края вечной благодати! К несчастью, ее уход в эти края несказанно огорчил бы меня. Теперь я окончательно понял, насколько сильно влюбился и как мне хочется, чтобы девушка была со мной. Со мной душой и телом. Конечно, и та, и другая ее ипостась были мне дороги, но я не святой. Анжелика нужна мне живая!
Но ведь это эгоистично.
— Нет, господин Савл! — не унимался Жильбер. — Ты не должен так поступать! Без тебя мы все...
Сюэтэ кивнула стражникам. Один из них со всего размаха ударил Жильбера по губам и сунул ему в рот кляп.
Но он успел сказать достаточно. Без меня все те силы, которые объединились ради свержения Сюэтэ и очищения Аллюстрии от Зла, могли рассредоточиться и потерпеть поражение. Может, это немного и самонадеянно, но я до сих пор четко не осознавал своей роли в происходящем — знал только, что некую роль я играю. И если я уйду со сцены, все предприятие может провалиться.
И, что еще важнее: Анжелика по-прежнему нужна Сюэтэ. Нужна, чтобы принести девственницу в жертву. А как только я вступлю в альянс с силами Зла, я стану подданным королевы и буду бессилен помешать ей.
— Он растерялся, — плюнула Сюэтэ. — Он глупец, и нам от него никакого толка.
Палач и его подручные согласно забормотали — попробовали бы они выразить несогласие! — а Сюэтэ шагнула к телу Анжелики. Бутылку она передала одному из подручных.
— Как скажу — вынешь пробку, и тогда душа впорхнет в тело, — распорядилась колдунья и принялась производить над телом странные движения руками и что-то щебетать на непонятном языке.
Я вдруг живо представил, как оживает это несчастное тело, как оно сжимается от боли, как бьется в агонии.
— Нет, подожди!
— Перейдешь на мою сторону?
Сердце у меня сжималось. Как же мне было худо! Все страхи, все ужасы, на которые способны силы Зла, проносились в моей памяти. Я испытывал доселе неведомые мне чувства, подмывавшие меня отречься от своей сути... но передо мной лежало тело Анжелики, в которое вот-вот могла вернуться душа...
— Нет.
— Проклятие! — брызгая слюной, прошипела Сюэтэ. — Как же ты, спрашивается, любишь эту несчастную, если не готов пожертвовать своей душонкой, дабы избавить ее от боли?
И тут все стало ясно и просто. Я вдруг понял: если я продам свою душу, я предам любовь. Любовь лечит, любовь устремляет душу к Небесам, потому что в ней есть привкус Небес Обетованных. Но если я продам свою душу и целиком отдам ее во власть Зла, я навсегда буду закрыт для любви. Если я подпишу союз с Сюэтэ, я никогда не смогу любить Анжелику.
Правда, я буду все равно желать ее, но что я тогда смогу сделать с ней, не имея ни совести, ни сострадания?
— Нет, — отрезал я. — Если я продам душу, я полностью окажусь в твоей власти, и тогда некому будет защитить девушку.
— Проклятие тому духу, который подучил тебя этому! — рявкнула Сюэтэ.
А я вдруг понял, кто вдохновляет меня.
— Не выйдет, — гордо заявил я. — Он не подвластен твоим проклятиям.
Сюэтэ прищурилась.
— В таком случае предлагаю тебе иные условия. Покинь этот мир, и я отпущу на волю душу девушки.
И снова мне стало страшно: мне придется расстаться с Анжеликой. Однако было в этом варианте что-то логичное — я даже растерялся. Дело понятное: привлеки Сюэтэ на свою сторону неведомого чародея — силы ее сразу возрастут, а враги тут же ослабеют. Раз она не может меня купить, так ей надо хотя бы от меня избавиться! Хлопот меньше, и намного.
И ведь я хотел вернуться домой... Правда, я не прочь был бы разыскать Мэта. Но так или иначе — теперь-то я представлял, куда его занесло. У меня не было причин сомневаться в том, что он жив и здоров. А если я захотел бы убедиться в этом на все сто, то мне, по идее, надо было бы вернуться домой, найти тот пергамент и прочитать записанное на нем заклинание. Тогда я перенесся бы к товарищу. Вот будет задачка для Сюэтэ, и какой альянс против нее...
Да, но что тем временем произойдет с моими друзьями? Я собрался с духом и решительно проговорил:
— Нет.
— Больше поблажек не будет, глупец! — крикнула Сюэтэ. — Почему ты отказался?
— Да потому, — ответил я, — что, как только ты избавишься от меня, ты немедленно принесешь Анжелику в жертву сатане, а потом примешься за моих товарищей.