Это был волк с лапами размером в хорошие блюдца.
— Сразимся или улетим? — Гвен приготовила метлу — пока в качестве дубинки.
— Пойдем дальше, думаю, мы вполне можем оставаться на земле, — Род кивнул в сторону громадного зверюги: — Таким образом быстро не побегаешь.
Лапы волка двигались в рисунке какого-то сложного танца. Весьма грациозный танец, но каждые три шага вперед сопровождались двумя назад.
— И то правда, — согласилась Гвен. — Но лучше направиться к тому далекому лесу, милорд, потому что там мы легко сможем его обмануть, если захотим.
— Хорошая мысль, — Род бодро зашагал вперед, но вскоре оглянулся через плечо. — Нет, не получится.
Гвен повернулась, чтобы посмотреть, и увидела, что волк ускорил свой танец. И все быстрее приближался к ним.
— Поспешим: в лесу все равно лучше.
— Как скажешь, — Род уже начинал испытывать атавистический страх перед острыми зубами в ночи. Чтобы успокоиться, он проворчал: — Конечно, мы можем покончить с ним в любое время дня и ночи.
— Само собой, — Гвен нахмурилась. — Но мне не хочется делать этого, потому что он живое существо как и мы.
— Живое, — хмуро согласился Род, — и весьма опасное для овец и маленьких крестьян. Мы не можем позволить ему бродить по окрестностям, Гвен.
— А вдруг его можно приручить, — предложила она.
Род покачал головой.
— Создан ли он воображением или генами, он рожден, чтобы быть диким. Так что стоит постараться найти способ укоротить ему зубки.
А эти зубки неумолимо приближались. Между ними болтался шершавый волчий язык. Волк чуть ли не улыбался, и его большие глаза прямо-таки светились в темноте.
— Теперь я думаю, — пробормотал Род, почти не разжимая губ, — нам лучше полететь. Готова?
Что-то пронеслось у них над головами, захлопали крылья, раздался длинный печальный гулкий крик. Танцующий волк завыл и отскочил, потом прыгнул, щелкнув челюстями, но гигантская птица легко увернулась. Сделав круг, тут же вернулась, и у танцора не стало времени следить еще и за добычей. Ночной летун развел крылья и, вытянув их, приземлился между людьми и волком. Это была сова ростом в восемь футов. Казалось, она стремится закрыть крыльями тех, кто у нее за спиной. Род разглядел клюв размером с руку и глаза, как тарелки, которые тупо уставились на хищника. Долгий крик снова прозвучал в ночи.
— Ху-у-у-у-у, — кричала большая птица. — Ху-у-у-у-у!
— Она угрожает? — спросила Гвен.
— Угроза или уговор — для моих ушей это музыка. Но ведь птица не сможет удержать волка.
Четвероногий танцор, по-видимому, пришел к такому же заключению. Он с рычанием присел, готовясь к прыжку.
— Ху-у-у! — еще раз воскликнула птица, всплеснув крыльями, и волк от неожиданности отпрыгнул назад.
И прежде чем он успел вернуться на место, звучные удары гонга заполнили тишину ночи, и перед гигантской совой появилась неуклюжая фигура, покачиваясь и размахивая для равновесия длинными рукавами. Фигуру венчала высокая заостренная шляпа со спиралями из звезд и полумесяцев, а тело было задрапировано в лоскутную мантию на пять размеров больше нужного.
— Ну-ну-ну, что это у нас здесь такое? — поинтересовался маленький человечек капризным тоном. Он взглянул на большую сову сквозь огромные круглые очки. — Зачем ты меня позвала, Хут?
Королева ночи вновь крикнула «Ху-ут!» и кивком указала на волка. Лоскутный маг повернулся, поправляя очки.
— А это что такое? Танцующий волк, говоришь? Ну, так пусть себе танцует!
Сова снова крикнула.
— Люди? — маг удивленно посмотрел на Рода и Гвен. — О! Добрый вечер. Позвольте представиться — Спинболл, колдун.
— Гм… рад познакомиться, — Род надеялся, что глазеет не слишком откровенно. — Я Род Гэллоуглас, а это моя жена Гвен.
— Верховный Чародей? — Спинболл удивленно распрямился. — А также превосходная ведьма! Тогда я вам совершенно не нужен! Вы можете освежевать и выпотрошить этого зверя так, что он даже не заметит!
— Ну, в общем, да, — согласился Род, — но видите ли, нам не хотелось этого делать. Я хочу сказать, что он ведь делает только то, для чего рожден, а мы не желаем прерывать жизнь невинных, если этого можно избежать.
Спинболл поднял голову и с уважением посмотрел на Рода.
— Да. Это я понимаю. Конечно, это так.
— А нельзя ли приручить зверя? — мягко спросила Гвен.
— О! — Спинболл свел брови. — Ты не очень знакома с дрессурой? В этом-то вся разница. Сейчас посмотрим, что здесь можно сделать, — неожиданно он улыбнулся. — По правде говоря, приятно иметь причину для работы, — и он повернулся к волку.
— Он очень хороший маг, — осторожно заметила Гвен.
— Определенно, — подтвердил Род. — Но кажется, немного свихнувшийся.
— Послушай, Танцор, — тем временем говорил колдун. — Ты не должен причинять вред этим людям.
Волк заворчал.
— Да, я знаю, ты голоден, — продолжил Спинболл, — но у них тоже есть право на жизнь, знаешь ли. Я могу разрешить овцу, ну еще изредка теленка, но люди — это абсолютно запрещено!
Ворчание волка поднялось до более злобного.
— Нет! — решительно приказал Спинболл. — Это вне обсуждения! Ты должен ограничиваться кроликами и оленями, можешь иногда поохотиться на кабанов. А если будешь задирать скот, придут охотники с волкодавами, вот и все.
Волк, услышав это, откинул голову на спину и горестно завыл. Род и Гвен пораженно глазели на него, но еще больше удивились, когда вой начал подниматься и опадать и явно приобрел какую-то определенную языковую структуру. Каким-то образом он идеально синхронизировался с ударами музыки камней, усеивавших луг. Закончил волк длинным, высоким, печальным воем, который постепенно стих в ночи. Стало совсем тихо, покой нарушал только треск цикад и где-то далеко — кваканье лягушек. Или это тоже была музыка камней?
Спинболл удовлетворенно покивал. Потом он достал из рукава что-то длинное.
— Волшебная палочка? — спросил Род.
Но Спинболл поднес палочку к губам и заиграл. Приятная мелодия прозвучала в ночи, полетела к волку, поднимаясь и опадая в такт с музыкой камней. Спинболл отнял дудочку от губ и запел:
Один есть один, совсем один,
И будет так вовек!
Но два есть два, и во все дни
Другого ищет человек!
Как больно попусту тянуться;
И как тепло — все оке коснуться.
Быть рядом может утомить,
Но чаще — жажду утолит!
Кто убивает, тот не в силах
Осуществить себя в других.
Кто ненавидит — Бог помилуй