И по-прежнему оставался ею в некоторых отношениях. Почему же Гвендайлон, самая могущественная из всех активно действующих ведьм, сохраняла заинтересованность в нем?
Род поднял взгляд на Пака.
— Ты не против, бродяга шалый?
Эльф вздохнул и развел руками.
— Что такое время для бессмертного? Да, езжайте по королевскому делу!
— Спасибо, лесовик. — Род снова повернулся к Гвен. — На твоей метле или на моей?
* * *
Гвен склонилась над весящей колыбелью, завернутой в ярды золотой парчи, и лицо ее смягчилось в нежной улыбке.
— Ой, какой прелестный малыш!
Королева Катарина просияла, глядя на младенца. Она была стройной блондинкой с большими голубыми глазами и очень маленьким подбородком.
— Благодарю за хвалу... я горжусь им.
— Вполне заслуженно, — Гвен выпрямилась, подняв затуманенный взгляд на мужа.
Род огляделся, думая, что она смотрела на кого-то другого.
Катарина приложила палец к губам и бесшумно двинулась к двери. Род и Гвен последовали за ней, оставив ребенка на попечение его няни, двух горничных и двух гвардейцев.
Еще двое стояли по обе стороны двери с наружи. Один протянул руку, чтобы тихо закрыть за ними дверь. Род поднял взгляд на короля Туана и кивнул.
— Теперь незачем беспокоиться о престолонаследии.
— Да, — просияла Гвен. — Два принца — большое благословение.
— Я могу вспомнить некоторых королей, которые поспорили бы с этим, — улыбнулся позабавленный Род. — Но должен признать, что они уступают в численности королям, радовавшимся поддержке младших братьев.
— Надеюсь, будет рад и наш Ален, — Туан пригласил: — Пройдем в светлицу.
По коридору он вошел в другую палату со стеной из коньковых фонарей. Род последовал за ним, а две дамы шли болтая, позади. Он понимал, что им с Гвен оказали исключительную честь: никого из других подданных королевской четы никогда не приглашали в личные апартаменты их величеств.
И будь Гвен из тех, кто бахвалится, их тоже могли бы не пригласить.
Был, конечно, еще старый герцог Логайр. Но это было другое дело; он проходил под званием «дедуля». И еще Бром О'Берин, ибо лорд тайный советник, обязан иметь доступ в личные покои.
Род не слишком стеснялся такой чести. Он знал Туана еще с тех пор, когда молодой король был отверженным, изгнанным за ухаживание за Катариной, и прятался в худшей части города в качестве короля нищих. Даже неумышленно участвовал в подготовке гражданской войны.
— Пока они растут друзьями, — напомнил он Туану, — или настолько друзьями, насколько ими могут быть двое братьев.
— Да, пусть их дружба окажется прочной. — На лицо Туана набежала тень, и Род догадался, что он вспомнил собственного старшего брата, Ансельма, поднявшего мятеж против их отца и королевы Катарины.
— Мы должны постараться обеспечить их дружбу. — Катарина взяла Туана под руку. — Но сомневаюсь, милорд, что наши гости явились поговорить только о детях.
— Уверен, эта тема приятней, чем та, какая у него на уме, — быстро вставил Род.
— Заверяю вас, она была бы понятной причиной, — добавила Гвен.
Катарина ответила, засмеявшись серебристым смехом:
— Для нас с вами может быть, но сомневаюсь, что она надолго заинтересует наших мужей.
— Не суди о нас столь сурово, — возразил Туан. — Все же должен признать, что нам надо обсудить кое-какие политические дела. — Он вздохнул, и повернулся к стоявшему под большими окнами письменному столу, с лежавшей рядом на нем картой. — Идем же, лорд Чародей, займемся менее приятными делами.
Род подошел, несколько успокоенный. Туан, кажется, определенно не намекал на срочность.
Молодой король указал по карте, где изображалось герцогство Романова.
— На данный час наши общие интересы находятся вот здесь.
— Ну, лишь бы только на час. Что же затеял наш медведь-герцог?
— Дело не в Его Светлости, — медленно ответил Туан.
Род навострил уши — это становилось интересней.
— Что-нибудь оригинальное было бы даже желательно. Честно говоря, мне уже чуточку надоели мелкие мятежи ваших двенадцати великих лордов.
— Вот как? Заверяю тебя, — мрачно сказал Туан, — лично я никогда не нахожу их скучными.
— В чем же тогда дело? Один из его мелких баронов собирает рыцарей и ратников?
— Если бы так, на сей счет у меня есть некоторый опыт. Но тут, дело иного рода, ибо слухи говорят о злом колдовстве.
— Слухи? — оторвал взгляд от карты Род. — Никаких донесений агентов?
— У меня есть на севере несколько шпионов, — признал Туан, — однако, они не были свидетелями событий.
— Неужели никто из них не попытался добраться до источника слуха? — нахмурился Род,
— Из сообщивших известия, ни один, — пожал плечами Туан. — Однако, у меня есть люди, не приславшие никаких донесений, и мои эмиссары не могут их найти.
— Неважный признак, — еще мрачнее нахмурился Род. — Возможно, они поскакали проверить и угодили в плен.
— Или еще хуже, — согласился Туан, — ибо слухи говорят о злобном маге, о темной и мрачной силе, рассылающем своих посланцев по всей северной округе.
— Тревожно, но не опасно пока они занимаются только шпионажем. Как я понимаю, они этим не ограничиваются.
— Если слух верен, нет. Видишь ли, те посланцы и сами колдуны. И благодаря собственной силе вдобавок к той, которую они получают от своего колдуна-властелина, они наносят поражение местным рыцарям прежде, чем те выходят на бой. Потом колдуны порабощают рыцарей вместе с женами и детьми и забирают в свои руки власть над всеми вольными и крепостными крестьянами в той округе.
— Неудачный оборот событий для рыцарей и их семей, — задумчиво произнес Род, — но для вольных и крепостных крестьян, вероятно, все равно. В конце концов, они привыкли подчиняться приказам, какая им разница кто их отдает?
— Огромная разница, если первый хозяин был добр, а второй — суров, — отпарировал Туан. Лицо его сделалось мрачным. — А сообщения гласят о более, чем суровых действиях новых хозяев. Эти колдуны — зло.
— Конечно же, крестьяне мало, что могут сделать с магией, — нахмурился Род. — Нет шансов дать отпор.
— Не приведи господь! — содрогнулся Туан. — Ибо крестьяне никогда не должны противиться приказам, а лишь повиноваться оным, как им предначертано свыше.
Кровь в жилах у Рода похолодела оттого, что Туан сказал это не мрачно не строго, не напыщенно или с благочестивым видом самооправдания. Нет, он сказал это очень буднично, словно происходящее являлось такой же частью мира, как камни, деревья и текущая вода, и никто не мог даже помыслить взять под сомнения сказанное. Как можно оспаривать существование камня? Особенно, если он упал тебе на любимую мозоль...