Конечно, она поглядела ему в глаза, чтобы заколдовать и его, и вдруг почувствовала, что не в силах оторвать свой взгляд.
— А теперь слушай, — негромко произнес Пак, подходя ближе. Его глаза засияли, и он запел:
Спи, усни, глаза закрой!
Всходит месяц над горой,
Пусть тебе приснятся сны
Краше солнца и луны!
Баю-бай, засыпай!
Ее веки опускались все ниже и ниже, пока совсем не закрылись. Деревенская Цирцея* [2] покачивала головой в такт, а колдовской голос Пака все пел и пел... Она дернула головой, заморгала, отчаянно пытаясь не уснуть — но Пак не смолкал, и ее глаза окончательно закрылись. Наконец зловредина осела наземь, уронив голову на руки, и ее грудь стала мерно вздыматься и опускаться в неспешном ритме сна.
Пак торжествующе усмехнулся.
Затем поднял взор, утвердил его на братьях, которые тупо глядели на спящую крестьянку, блаженно улыбаясь, и хлопнул в ладоши прямо под носом у Магнуса.
— Просыпайтесь! Как вы позволили, ребята, чтобы какая-то дура водила вас за нос?
Магнус дернул головой, выходя из транса. Пак повернулся к Джефри.
— Проснись! Ты проиграл свою битву прежде, чем она началась!
Голова Джефри безвольно мотнулась, затем он сфокусировал взгляд на Паке.
— Битва? Какая битва?
— Битва за твою волю, парень! Вы позволили бабе повести вас сражаться за человека, который творит зло?
Джефри насупился.
— Никогда! Никогда я не сделал бы такого!
— Сделал, сделал, еще как сделал! — вмешалась Корделия. — Ты пошел за ней, как миленький, и только Робин спас тебя!
Джефри дернулся в ее сторону, готовый резко ответить, но Пак только сказал:
— А ну-ка вспомни!
Мальчик замер и побледнел, неожиданно вспомнив, как он попался.
Пак кивнул, следя за его лицом.
— Вот так. Как легко оказалось подчинить тебя.
— Такое никогда не повторится!
Более осторожный Магнус добавил:
— Постараюсь, чтобы это не повторилось.
— И старайся изо всех сил — каждый мужчина может попасть в силки женских прелестей, и немного найдется таких, кто избежал искуса. А тех, кто попадал, и мужчинами-то не назовешь — что это за мужчина, который из-за бабы готов бросить все, который, увидев гибкий стан или высокий бюст, забывает про свой долг?
— А что такое «высокий бюст»? — поинтересовался малыш Грегори.
— То, чем завлекают мужчин женщины! — пояснил ему Джефри.
— А зачем нас завлекать? — не отставал пытливый ребенок.
— Отстань! — прибег к сильнейшему из аргументов средний брат, но все же пояснил. — Чтобы иметь над нами власть!
— По моему, это желанная власть, — сверкнула глазами Корделия в силу женской солидарности.
— Для девок — да, это желанная власть, — согласился Пак, — а вот парням надо поостеречься. На свете много добрых женщин, но полным-полно и таких, как эта Феба, которая охотно пускает в ход свои чары, чтобы вертеть мужиком — так что не особенно заглядывайтесь на сомнительные прелести, которые вам сулят.
Корделия поморщилась, кажется, ей не очень понравился такой поворот разговора. Возразить она не могла, учитывая доводы Пака, но и оставлять последнее слово за этим мужским шовинистом не собиралась.
— Наверное, она — грязная шлюха, — сказала она, покосившись на Фебу. Корделия была не вполне уверена в значении слова «шлюха», но не раз слышала, как его употребляют взрослые, и знала, что это — оскорбление.
— Конечно, у этой Фебы смазливая мордашка, но вряд ли это единственный источник ее чар.
— Это так, — кивнул Пак. — Она всего лишь обычная девчонка, и хотя привлекательна, но мне приходилось встречать среди смертных куда более прекрасных женщин.
— Несомненно, она в какой-то мере владеет проективной телепатией, — заметил Фесс. — Хотя, может быть, и не догадывается об этом, но она — начинающая ведьма, эспер, проецирующий собственные мысли, притом достаточно эффективно, чтобы мгновенно загипнотизировать. И поскольку она думает, что ее главное оружие — это физическая привлекательность, то способность проецировать мысли естественно связана с этим. Таким образом, она очаровывает мужчин, как в прямом, так и в переносном смыслах.
— Что он сказал? — покрутил головой Джефри.
— Что она волшебница, — пояснил Грегори. Джефри сердито покосился на него, но спорить не стал.
— Она, вне всяких сомнений, опасна. Лорд, который правит этим округом, должен был бы наказать ее, — настаивал Магнус. — Как получилось, что она до сих пор на свободе, Пак?
— Как, как... Она ведь взялась за дело только два дня назад, — вздохнул Пак. — Подумай сам — она говорила, что этот Шир-Риф, для которого она так старается, начал собирать армию сразу после того, как ваши родители запропастились. Прежде чем наказать ее, местный лорд должен сначала узнать, что она переманивает юношей у него со службы — а как он об этом догадается, если она всего лишь болтает с простаками?
— Но разве он не догадается, что она нарочно заговаривает им зубы? — возмутилась Корделия.
— Против рекламы нет законов, а если бы и был, то вряд ли бы дело закончилось наказанием. Нет, красавица, наш справедливый лорд должен сначала объявить подобное заговаривание зубов изменой. Ты-то знаешь, что это так — сама видела, а вот взрослый мужчина может этого и не заметить.
— Ну еще бы! Господ лордов прямо распирает от важности! Как они могут снизойти до такой мелочи.
— Феба сделает их куда бестолковей, чем они хотят казаться.
Пак с уважением покосился на девочку.
— Когда подрастешь, красавица, мужчинам придется тебя ой как остерегаться. Ты права, люди, считающие себя чересчур важными персонами, редко обращают внимание на такие мелочи, как шутки или сплетни. Вот почему от слухов так тяжело уберечься, и вот почему они наносят такой урон.
Джефри мрачно кивнул.
— Я начинаю понимать. Папа однажды сказал, что слухи способны победить целую армию.
— Это одна причина, — Пак кивнул. — А вторая — под пуховой периной слухов часто скрывается горошина правды, и кто сможет отличить одно от второго? Где доказательства, что этот Шир-Риф и в самом деле не трудится на благо Его Величества и всего королевства? Только то, что мы услышали от этой девчонки.
— Ну да, и как же местный лорд поверит тому, что она говорит? — пробормотала Корделия. — Она всего лишь несмышленая дурочка, болтающая про Шир-Рифа невесть что.