— Только друг, — ответил Род, — новый друг. Но он кажется мне надежным товарищем.
Рыцарь кивнул.
— Гномы известны прежде всего тем, что у них сердца вырезаны из древесины дуба. Они редко дарят свою дружбу, но когда дарят, надежны, как гора.
Вскоре Модвис вернулся и принес два зеленых ствола со срезанными ветвями и концами.
— Вы оказываете мне честь, сэры и рыцари.
— Как и ты нам, — ответил рыцарь в лучших традициях рыцарства.
Он спешился. Род не мог оторвать от него взгляда: человек, который в полном вооружении и без подъемного крана самостоятельно слезает с лошади, должен быть фантастически силен. Но, конечно, это только фантазия…
— Я не хотел бы воспользоваться преимуществом, — тем не менее сказал он. — Твои доспехи отягощают тебя, сэр.
Рыцарь нетерпеливо качнул шлемом.
— Какое значение имеет вес для подлинного рыцаря? Но для того, чтобы у меня не было преимущества, я, конечно же, должен обнажить голову, — он поднес руки к шлему, расстегнул его и снял. Золотые локоны упали ему на плечи; плоский высокий лоб поднимался над костистыми бугорками бровей и светлыми ресницами, кои прикрывали большие глубоко посаженные глаза, разделенные лезвием носа над широкими скулами. Под носом располагался большой тонкогубый рот с сильными челюстями и выдающимся вперед подбородком. Род почувствовал, как его сердце сбилось с ритма: рыцарь выглядел точно таким, каким он его себе представлял.
Конечно, согласился мозг-монитор. Рыцарь взял свою дубинку, повертел ею вокруг головы, чтобы разогреться, потом опустил.
— К твоим услугам, милорд.
Род улыбнулся, чувствуя возбуждение и радость перед боем — и боем с таким противником! Он знал, что ему очень повезет, если выйдет ничья, но это неважно: волнение было такое же, как будто ему предстояло петь на два голоса в Ковент Гарден с Пласидо Доминго. [5]
Модвис стоял в стороне, тоже страшно возбужденный.
Противники кружили друг против друга, держа перед собой наготове палки: оба улыбались, у обоих горели глаза. Наконец рыцарь воскликнул:
— Вперед! — и его палка мелькнула в воздухе с такой скоростью, что Род едва успел ее увидеть. Тем не менее он сумел поднять собственную палку достаточно высоко, и треск от удара отразился от стены утеса в ста ярдах за ними.
Удар так отдался в руках Рода, что он почувствовал, как дрожь пробежала волной по его скелету.
Но думать об этом было некогда: противоположный конец палки рыцаря устремился к коленной чашечке Рода. Он едва успел блокировать удар, но его собственная палка чувствительно задела колено. Род в тревоге отступил, прислушиваясь к ощущениям, опустился на колено и отразил очередной удар рыцаря. Тут он сообразил, что так ему удобнее защищаться и низкая поза годится для удара по голеням соперника. Удар получился, но не произвел никакого впечатления, палка только отскочила от чугунных конечностей рыцаря. Род не поверил глазам. Тем не менее попытался концом ударить рыцаря по голове. Рыцарь, конечно, отразил этот удар, но Род воспользовался возможностью и встал. И как раз вовремя восстановил равновесие, потому что палка рыцаря нацелилась ему в грудь. Род отразил удар и, уловив ритм (наконец-то!), нанес нижним концом палки удар по соединению в доспехах рыцаря. Конец палки задел кольчугу, проникнув меж пластин, и на мгновение вывел рыцаря из равновесия, и этого мгновения хватило Роду, чтобы нанести удар по не защищенной шлемом голове.
Удар получился замечательный! Послышался отвратительный пустой звук. Конечно, особого вреда удар не причинил, но рыцарь отступил на шаг и помотал головой, как оглушенный электроразрядом бык на скотобойне.
Однако теперь Род сумел вспомнить свою специальность и то, чему его учили. Он завертел палку пропеллером, так что появилась сверкающая плоскость под углом в сорок пять градусов.
Рыцарь нахмурился: такой прием явно был ему не знаком. Но тем не менее попытался ударить Рода по голове.
Крак! Палка рыцаря вылетела у него из руки.
— Parbleu! [6] — рыцарь затряс руками, их обожгло. Правда, не очень сильно, потому что на нем были перчатки. Он отскочил, подхватил палку и нетерпеливо искривил губы.
Род прекратил свою карусель, отошел к ближайшему дереву, оперся о него спиной и подготовился, сжав палку обеими руками. Начинается.
И началось. Он оказался в самом центре бури ударов, которые трещали вокруг, как молнии. Род отчаянно оборонялся, отражал удары, когда мог, делал выпады, внизу, вверху, снова внизу, снова вверху…
Но каким-то образом палка рыцаря оказалась внизу и соприкоснулась с животом Рода. Дыхание вырвалось у него из легких; он ахнул, пытаясь вдохнуть, но не смог, боль рвала его на части, в глазах потемнело, и Род упал.
Потом снова стало светло, он смог вдохнуть, это Модвис холодной влажной тряпкой протирал ему лицо. Род глубоко вдохнул, решив, что более сладким воздухом никогда не дышал, и с трудом сел. Гном поддерживал его за плечи, а рыцарь опирался на палку и добродушно улыбался.
— Благодарю тебя за достойное сопротивление, милорд. Твое мастерство велико.
— Не так велико, как ваше, — улыбнулся Род через силу и встал, говоря: — Впрочем, я иного и не ожидал.
— Ну, ты великолепно защищался, — рыцарь хлопнул себя по лбу и помог Роду встать. — Я был бы рад твоему обществу в своих странствиях, милорд.
Род смотрел на него, не веря собственным ушам. Он может странствовать с героем? Но ведь этот рыцарь всегда странствует в одиночку.
— Я… это большая честь для меня… — неожиданно он почувствовал, что Модвис держит его за руку. — Но я не могу оставить своего оруженосца в одиночестве.
— Такой верный и доблестный спутник действительно очень ценен, — согласился рыцарь. — Не поможете ли мне в поисках оба?
— Ну… конечно, — сказал побежденный Род. — Все, что угодно, сэр.
— И я, — подхватил Модвис. — Я тоже готов.
— Твоя помощь очень нужна, тем более что ты лучше нас знаком с местными краями, — рыцарь повернулся и, нахмурившись, принялся разглядывать долину.
— Я прожил здесь всю жизнь, — с почтением ответствовал Модвис. — На десять миль нет ни одного камня или пня, который не был бы мне приятелем.
— Такие знания мне пригодятся, — заключил рыцарь. — Я сражаюсь с подлым колдуном, и он заколдовал мне зрение, так что я не узнаю местность и не могу найти дорогу.
— Действительно, подлое заклинание, — согласился гном.
— Вот именно. Трижды проваливался я в трясину, а однажды упал с высоты, когда мог бы поклясться, что передо мной ровная почва. Я не мог даже быть уверен, что передо мной ты, когда впервые тебя увидел.