Савва Есипов, сподвижник Ермака, в своей летописи говорит так: «Избра Бог не от славных муж, не от царскаго веления воевод, а вооружи славою и ратоборством атамана Ермака, Тимофеева сына, и с ним 540 человек».
540 человек — это казаков с Дона и Волги. Всего же у Ермака было войска с строгоновскими людьми от 6 до 7 тысяч. Кто же был Ермак и его сподвижники? Строгоновская летопись, а за нею и Карамзин, называют Ермака и его сподвижников то волжскими атаманами, то донскими казаками, что в сущности одно и то же, т. к. донские казаки всегда переходили с Дона на Волгу и обратно [237]. То же говорит и Есиповская летопись. Кажется, ясней чего не может быть: донские атаманы, донские казаки. Что еще нужно? Мало. Карамзин, со слов летописи, добавляет еще: «Испытав (Строгоновы) бодрость, мужество и верность казаков; узнав разум, великую отвагу, решительность их главнаго вождя Ермака Тимофеевича, родом неизвестнаго, душою знаменитаго…» Как можно говорить родом неизвестнаго после всего того, что нами сказано о происхождении донских казаков, их жизни на Дону и службе русским царям?
Неужели для выяснения родословия героев казачества XVI в. необходимо указывать стан или кош, где кто родился, именовать его отца и мать, церковь или часовню, в которой этот герой крестился, и проч. Это невозможно. Казаки на Дону родились, крестились, вырастали, учились воинским упражнениям, становились в ряды борцов за свободу родины и веры, умирали геройской смертью в битвах со врагом или погибали в тяжкой неволе у басурман. Метрических книг в XVI–XVII вв. не вели и даже не имели писцовых книг своих станов и городков. Все были равны, все были герои. И если кто из них выделялся из среды товарищей своим умом и недюжинными воинскими способностями, то его выбирали атаманом кошевым, походным и вообще предводителем во время набегов и морских экспедиций. О нем лишь говорили, что он казак, донской атаман и все мы — атаманы-молодцы. И только. Все принадлежали одному войску и служили одной идее. К таким атаманам принадлежал и Ермак, и Сусар Федоров, и Михаил или Мишка Черкашенин, которому была послана 1570 г. царская грамота для оказания содействия посланному «для своего дела» в Азов послу Ивану Новосильцеву [238]; Микита Мамин и Молчан Яковлев, которым послана на Дон грамота 17 августа 1571 г.; Смага Чершенский (грамота 1614 г.) и др.
Подробностей о родословии этих атаманов мы не знаем, т. к. никаких родословых книг на Дону никто не вел, как не знаем мы и родословия атамана Ермака. Все они были природные донские казаки. Для нас это довольно. На Дону, Урале, Тереке и в Сибири никто никогда в течение прошедших веков не сомневался в донском происхождении покорителя царства Кучума.
В грамоте Михаила Федоровича от 24-го февраля 1623 г. тюменским воеводам о назначении сподвижника Ермака Гаврилы Иванова тюменским атаманом говорится: «служил де он (Иванов)… в Сибири сорок два года, а прежде того он служил нам на Поле (на Дону) 20 лет у Ермака в станице (отряде) и с иными атаманами» [239].
В челобитной другой сподвижник Ермака Гаврила Ильин писал царю Михаилу Феодоровичу, что до похода в Сибирь он двадцать лет служил с Ермаком в Поле и 50 лет в Сибири [240].
Эти важные исторические документы ясно свидетельствуют, что атаман Ермак и его сподвижники были донские казаки и до похода в Сибирь служили на Поле, каковым именем в то время называлась вся степная полоса по Дону от Волги до Днепра.
Опросы первого архиепископа г. Тобольска Киприана 1621–22 гг. (спустя 37–38 лет после смерти Ермака) оставшихся в живых казаков об убитых воинах Ермака, для занесения в синодик на вечное поминовение в неделю православия, также установили, что Ермак и его сподвижники были донские казаки. Имя «Ермак» так и занесено в синодик, а не как-либо иначе. Православный архиепископ занес в синодик для вечного поминовения донского казацкого атамана именем Ермак. Это означает, что другого имени у него не было, т. е. греческого, из святцев. На Дону крестили свои выборные, из казачьей среды, священники, о чем будем говорить ниже, и давали крещаемым свои казацкие имена, нисколько не справляясь со святцами, да у них их и не было. Эти имена древнеказацкие. Таковы: Суcap, Ермак и Ермачко, Молчан, Смага, Дружина, Замятия, Путила, Безсон, Дороня и многие другие.
Некоторые наши историки, в том числе Карамзин и Иловайский, полагают, что имя Ермак есть испорченное Герман, древнечешское — Гериман. Другие же, придающие большое значение позднейшим, но малодостоверным летописным сказаниям, высказывают мнение, что имя Ермак не собственное, а нарицательное, т. е. прозвище, происшедшее будто бы от названия тагана, на котором артель варит кашу. Собственное же его имя, по их мнению, было Василий… Оставим эти грубые заблуждения на ответственности их авторов. Ни в одном из волжских и донских говоров, а также в языке казанских и астраханских татар таган не назывался ермаком. На турецком языке именем Ирмак называется стремительно бьющий источник, ключ, как, напр., р. Кизил-Ирмак, в Малой Азии — Красный ключ, а в татарском языке глагол ярмак означает рассекать, разрубать, раскалывать. Но корни этих слов — ирмак и ярмак — не тюркские, а древне-арийские, от ириер — муж, воин. Этот же корень перенесен и в язык монгольский, в котором слово ермэк, произносимое на народном говоре как ермак, означает холостяка, чуждающегося семейной жизни, каковой образ жизни вели древние Асы, Асуры Арианы, потом геты и казаки [241].
Донское казачество в XVI в. еще не составляло из себя целого войска, каким стало оно впоследствии: оно разделялось на множество отдельных общин, каждое с своим атаманом во главе. Первые царские грамоты всегда писались Донским атаманом и казаком, иногда с подразделением: старым и новым или — которые ныне на Дону и которые зимуют близ Азова… Высшая власть в каждой общине принадлежала кругу, в котором каждый казак имел равные права с другими. В мирное время атаманы не пользовались какими-либо особыми правами, в военное же являлись предводителями с неограниченной властью. Исполнители решений круга или приказаний атамана во время походов назывались есаулами, у запорожцев — асаулами, в южных рязанских казачьих городских ясаулами [242].
Из предыдущей главы мы знаем, что на Поле в половине XVI в. двинулись казаки запорожские, азовские, киевские черкасы, севрюки и со всех украин, и таким образом на Дону как бы получился разнородный элемент казачества, прошедший в течение предыдущих веков каждый свою историческую судьбу, но имеющий один общий корень от предков — народа Ас. Ввиду этого типы казаков на первый взгляд кажутся довольно разнообразны, но при тщательном наблюдении, несмотря на это разнообразие, исследователь найдет в них нечто и общее, выделяющее их из среды других народностей. Но это уже работа последующих веков — общинная жизнь, совместные походы, служение одной идее и проч. В XVI же веке разнообразие это сказывалось резче. И вот поэтому-то нам теперь предстоит решить один довольно интересный вопрос: из какого же элемента казачества вышел Ермак?