Летописцы нам говорят, что Ермак был роста среднего, широк в плечах, сложения крепкого, волосы на голове имел черные, кудреватые, бороду черную, глаза весьма быстрые, лицо широкое и пригожее, нос, судя по древнему портрету, хранящемуся в соборе г. Тобольска, с горбинкой; хорошо сносил стужу и жар, голод и жажду, бессонные ночи, тяжелую работу и проч. Он имел бодрый и затейливый (изобретательный) дух, который не давал ему долго сидеть праздно; хитер на вымыслы и быстро приводил их в исполнение; храбр до дерзости и милосерд к побежденным. Считая себя борцом за православную веру, как и все казаки того времени, был всегда набожен, строг в соблюдении постов и обрядов веры. Строго наблюдая за нравственностью казаков и требуя от них целомудрия, Ермак перед каждой битвой или после победы всегда приказывал бывшим в его войске трем священникам и одному иеромонаху служить обедни и петь благодарственные молебны. Перед битвами его любимые слова были: «Когда Бог нам поможет, то одолеем врага».
Все перечисленные выше нравственные и физические качества, образ деятельности и религиозные воззрения довольно ясно характеризуют личность Ермака, этого, по выражению Карамзина, российского Пизарро, грозного для диких народов, но менее ужасного для человечества. По этой характеристике Ермака нельзя причислить ни к запорожцам, ни к новгородцам — вятчанам, т. к. те и другие не особенно-то строго держались уставов и обрядностей православной церкви; причем последние, как в древнем Новгороде, так и Вятке и даже на Дону (о чем будем говорить в следующей главе), всегда старались обособиться в церковном отношении от московской митрополии, не признавали строгих греческих церковных уставов и таинства брака, смешивали языческие обряды с христианскими, венчались и разводились в казачьем кругу, меняли по добровольному соглашению жен и проч. Не мог быть Ермак и казаком рязанским или мещерским, ибо те и другие, как приписанные к пограничным московским городкам и служившие долгое время московским царям, в нравах и обычаях во многом походили на великороссов; кроме того, родословие выдающихся личностей из этого казачества могло быть легко восстановлено, между тем как об Ермаке все древние летописи, признанные за достоверные, а также и Карамзин говорят, что он был рода неизвестного, донской казак, как и его сподвижники. По всем перечисленным нравственным качествам Ермак был казак азовский. Для русских летописцев народ этот, живший долгое время под влиянием греков, а потом под властью турок, считался загадкой. Кто же мог вести родословие героев, вышедших из этого народа? Для летописцев азовский казак Ермак был рода неизвестного. Только эта исключительная среда могла выдвинуть такую высоконравственную и религиозную личность; среда, строго соблюдавшая церковный византийский устав и преклонявшаяся пред его требованиями, даже и в походной жизни.
Рассматривая приведенные выше физические качества Ермака, нельзя не прийти к тому же заключению. Азовские казаки, как потерпевшие в силу своих исторических судеб метисацию с южными народами, были большею частью брюнеты, с вьющимися волосами, среднего роста, крепкого сложения, подвижны, храбры и предприимчивы. Тип этот и теперь резко выражается в среде казачества низовых и средних станиц. Выше по Дону он почти отсутствует. Характерные признаки этого типа: средний рост, высокие ноги при коротком туловище; волосы на голове и бороде черные, волнистые, иногда курчавые; довольно часто при черных волосах на голове, усы и борода с красниной, нос тонкий, с горбинкой. Лицо продолговатое, с правильным овалом; иногда при узком подобранном подбородке у скул широкое. Глаза черные, переходящие в карие и желтые; взор строгий, пронзительный, голова средняя, круглая, с широким, иногда выпуклым тюркским лбом. Казаки этого типа составляют лихую кавалерию, известную своею подвижностью всему миру.
Сподвижник Ермака по литовско-польской войне в 1581 году донской атаман Василий Янов был известен в Москве еще в смутное время, при Дмитрии I и Василии Шуйском. В 1611 г. в октябре месяце он был послан боярами вместе с Михаилом Салтыковым к Сигизмунду III просить на московское царство польского королевича Владислава, которому как он, так и все боярство присягнули и принудили к тому большую часть народа.
Верный своему слову и присяге и видя колебание и двоедушие бояр. Янов остался в Польше на службе у Владислава [243].
Из других донских атаманов смутного времени, кроме Заруцкого, известны: Филат Межаков, Афанасий Коломна, Дружина Романов, Марко Козлов и др.
Во время битвы нижегородского ополчения с поляками под Москвой атаман Козлов упрекал воеводу Трубецкого, стоявшего в бездействии: «Для чего не помогаешь погибающим (ополчению)? Из вашей (воеводской) вражды только пагуба творится и государству, и ратным!» Казаки добровольно бросились в битву и помогли ополчению одолеть Ходкевича.
Атаман Филат Межаков, участвуя с другими атаманами на «Соборе всей Русской Земли», в котором главную силу составляли дворяне и казаки, первый подал голос за избрание на царство Михаила Феодоровича, «и все на совете стали согласны и единодушны», говорит хронограф кн. Оболенского, хранящийся в биб. Моск. Арх. Мин. Ин. Дел, № 101–128, несмотря на то, что кандидатов в цари было много. Такую решающую силу имели казаки в смутное время.
Готский историк Иорнанд (VI в.) говорит, что в IV веке по Р.Х. Геты или Готы в правление своего знаменитого гетмана Эрмана, прожившего более ста лет, владели почти всей нынешней Европейской Россией, от Черного моря до Балтийского.
В IX в. Готе или Гьте, по словам Нестора, вновь покоряют Новгородскую землю, но новгородцы в союзе с соседями прогоняют их. Готы рассеиваются по берегам Балтийского моря, но часть их остается в новгородских областях и впоследствии становится известной под названием конных «гофейских казаков» в Бежецкой пятине, ямских казаков, дерптских и других [244]. Открытые недавно древние фрески в древнем соборе и раскопки новгородских могил XI и XII вв., произведенные в 1872 и 1873 гг., по поручению Импер. Археол. общ. г-м Ивановским, ясно показали пребывание южан Гетов в Новгородской земле в названный период времени. По монетам и ценным вещам, найденным в могильниках, археологи пришли к заключению, что народ этот принадлежал к военной касте и имел торговые сношения с волжскими болгарами и с юго-востоком России [245].
С призванием князей и в особенности в жестокое правление Ярослава I, новгородская гетская вольница, теснимая с запада германцами, двинулась на северо-восток и завела свои колонии по Северной Двине, Волге, Каме и Вятке.
Еще в конце XII в. отважные новгородские «повольники» или «ушкуйники» основали нар. Вятке гор. Хлынов, переименованный впоследствии в Вятку, и оттуда предпринимали свои торговые путешествия или военные набеги вниз по Волге. В 1361 г. они проникли в столицу Золотой Орды Сарайчик, а в 1364–65 гг. — за Уральский хребет на берега р. Оби.