Я моргнула, когда мы вышли на солнечный свет. У дальнего конца дорожки стоял и жужжал сам с собой старый серый трактор «фергюсон» Дитера, будто слон, случайно наткнувшийся на кладбище слонов, слегка шокированный от того, что внезапно оказался среди костей предков.

Закрыв ворота, я забралась на сцепку между двумя задними колесами и затащила «Глэдис» к себе. Дитер отпустил сцепление, и мы покатили, из-под высоких шин «ферги» брызгали камешки.

Мы неслись, словно ветер, купаясь в сентябрьском солнце и втягивая свежий осенний воздух, так что только когда мы наполовину миновали южный склон холма Дэнхем, я призадумалась.

Спиной я крепко прижималась к задней части «ферги», а ногами упиралась в лязгающую сцепку. Мы быстро ехали, и земля подо мной казалась размытым черно-зеленым пятном.

Но с чего бы фермеру так далеко отъехать от дома, без прицепа, без плуга, без бороны? В этом просто нет никакого смысла.

Я ощетинилась.

— Кто тебя послал? — прокричала я сквозь свистящий ветер и рев фергюсоновского двигателя.

— Что?

По своему опыту я поняла, что он тянет время.

— Что? — переспросил он, как будто не расслышал, и от этого меня охватила внезапная необъяснимая ярость.

— Это отец, да?

Я еще не успела произнести эти слова, как поняла, что ошибаюсь. Вероятность, что отец позвонит Дитеру, так же велика, как вероятность того, что человек на Луне вызовет крысолова.

— Инспектор Хьюитт!

Я цепляюсь за соломинки. У инспектора есть собственный служебный транспорт, и он никогда не отправит гражданского по своим рабочим делам.

Дитер отпустил педаль газа, и трактор сбавил ход. Он съехал на маленькую придорожную площадку для остановки автомобилей, где стояла деревянная платформа, нагруженная контейнерами для молока.

Он повернулся ко мне не улыбаясь.

— Это была Офелия, — сказал он.

— Фели? — завизжала я. Моя сестрица отправила Дитера следить за мной? Весь день?

Как она посмела! Будь она неладна! Произвол!

То, что мне помешала — оторвала меня, буквально похитила от важного расследования — моя собственная сестра, привело меня в ярость.

Дикую ярость.

Не говоря ни слова, я спрыгнула со сцепки трактора, поставила «Глэдис» на дорогу и покатила ее вниз по холму, высоко подняв голову и встряхивая косичками.

Отойдя достаточно далеко, чтобы начать соображать, я поставила ногу на педаль, оседлала велосипед, пошатнулась, отталкиваясь, но достаточно совладала с собой, чтобы приступить к оскорбленному, однако исполненному достоинства спуску.

Через несколько секунд я услышала, что трактор заработал на повышенных оборотах, но не обернулась.

Дитер ехал рядом со мной, сохраняя точно такую же скорость, как я.

— Она беспокоилась о тебе, — сказал он. — Хотела, чтобы я проверил, что ты в порядке.

Фели беспокоилась обо мне? Не могу поверить. По пальцам можно сосчитать, сколько раз она хорошо со мной обращалась за последнюю пару лет.

— Шпионил за мной, ты имеешь в виду, — выстрелила я в ответ.

Плохие слова, но я их сказала. Я довольно хорошо отношусь к Дитеру, но мысль о том, что он под каблуком моей сестрицы, приводит меня в ярость.

— Ну давай, запрыгивай, — сказал Дитер, останавливая трактор. — И велосипед поднимай.

— Нет, большое спасибо. Мы предпочитаем остаться одни.

Я начала быстрее крутить педали, чтобы укатить подальше от трактора. Полагаю, можно было отъехать, подождать и потом сесть на трактор, изящно приняв предложение подвезти меня в деревню.

Но к тому времени, как я об этом подумала, я уже миновала половину центральной улицы.

К своему разочарованию, я не застала Доггера за работой в оранжерее. Такое удовольствие — проскользнуть внутрь, тихо сесть рядом с ним и погрузиться в легкую беседу, словно два старичка на скамейке перед утиным прудом.

Второй вариант, когда мне нужна информация, — это миссис Мюллет, но, зайдя на кухню, я обнаружила, что она уже ушла домой.

Я бы отдала что угодно, чтобы выжать из Даффи сведения о хромцах, но что-то удержало меня от дальнейших расспросов на эту тему. Я еще не воздала ей по заслугам за участие в инквизиции в чулане, пусть даже я дважды нарушила свое оскорбленное молчание, чтобы спросить ее о Посейдоне и о Хильде Мюир, или хильдемоере, если точнее, и об эльфах.

Мне кажется, что вряд ли можно выиграть войну, если то и дело ходить к противнику за советами. Кроме того, братание — или как назвать это, когда дело касается сестер, — с врагом выхолащивает решимость двинуть в зубы.

Моя голова пошла кругом от информации, и времени на то, чтобы разобраться с ней, мало.

Кое что интересное уже начало складываться в картину у меня в голове, скапливаясь и сгущаясь очень похоже на то, как хлорид серебра (старый добрый AgCl) образует разновидность химического сыра, когда растворимый хлорид добавляется к нитрату серебра.

Растворимый! Вот ключевое слово. Смогу ли я когда-нибудь растворить эту сложную путаницу загадок?

Одна вещь была ясна прямо сейчас: мне надо знать больше, намного больше о хромцах, и очевидно, что ни один хромец из моих ближайших знакомых не собирается облегчить мне жизнь, проговорившись.

21

Я проснулась от грохота воды по черепичной крыше и в водосточных трубах — так звучит Букшоу во время дождя.

Еще до того, как открыть глаза, я слышала, что весь дом проснулся. Но не так, как в сухую погоду, — глубокие влажные вдохи и выдохи, как будто после безумного рывка сквозь столетия усталый старый дом только что проскочил финишную линию.

В коридорах образуются легкие ветерки, знала я, и неожиданные холодные сквозняки будут вырываться из отдаленных уголков. Несмотря на размер, Букшоу предоставлял комфорт подводной лодки.

Я закуталась в одеяло и пошлепала к окну. Снаружи лило как из ведра, потоки воды словно нарисовали с помощью карандаша и линейки. Это не такой дождь, который может быстро закончиться, этот будет лить часами.

Отец приветствовал мой приход к завтраку коротким кивком. По крайней мере он не пытается завести оживленную беседу, подумала я и вознесла молитву благодарности.

Фели и Даффи, как обычно, изо всех сил притворялись, что я не существую.

В дождливые дни атмосфера за нашим столом становится мрачнее обычного, и сегодня не исключение.

Наше сентябрьское меню для завтраков вступило в силу почти две недели назад, и у меня появился неприятный привкус во рту, когда миссис Мюллет вынесла к столу то, что заставило меня обозвать наш дневной рацион О. Я. Ф. Т. — омерзительная ядовитая тухлая фигня.