Надежда яростно рылась в сумке на предмет отыскания записной книжки и издала ликующий возглас, когда нашла. Теперь еще надо было найти там телефон ее одноклассницы Виктории Львовны Залевской. После школы Виктория поступила на химический факультет университета и два года назад на встрече одноклассников сообщила друзьям, что стала заведующим кафедрой токсикологии химико-фармацевтического института, что находится на Петроградской стороне, на набережной реки Карповки. Профессором Виктория стала уже давно и в тот раз, на встрече одноклассников, на поздравления со смехом отвечала, что карьеры она никакой не сделала, а просто все приличные специалисты разъехались по миру, вот она, как в известном анекдоте, и стала начальством.

Но никто ей не верил, потому что все знали, что Виктория – ее в школе так и звали Викторией, никаких Вик и Витек она не признавала, – все знали, что Виктория баба умная и кафедре токсикологии очень повезло, что именно Виктория Львовна Залевская стала ее заведующей.

Надежда нашла телефон сразу – Виктория фамилию не меняла и даже, кажется, замужем ни разу не была. Дома никто не отвечал, тогда Надежда набрала рабочий и после недолгой беседы с секретарем добилась самой Виктории Львовны. Та узнала Надежду по голосу сразу же, но жестким тоном произнесла, что разговаривать сейчас никак не может – у нее через пять минут лекция.

– А после лекции? – заикнулась Надежда.

– После лекции привезут материал на срочную экспертизу, я буду занята в лаборатории, так что звони домой вечером попозже, думаю, что часам к одиннадцати я дома буду. Там и поболтаем.

– Вот еще, мне с тобой не болтать нужно, а по делу проконсультироваться! – нисколько не обидевшись на жесткий тон, закричала Надежда.

– Дело срочное? – строго спросила Виктория.

– Вопрос жизни и смерти! – сказала Надежда совершенную правду. – Ты меня знаешь, по пустякам дергать не буду.

– Знаю, – согласилась Виктория. – Значит, через полтора часа будь у входа в лабораторию, коротко мне расскажешь, а там посмотрим. Все, Надя, студенты-олухи ждать долго не будут, разбегутся…

– Зинаида Павловна, есть у вас перчатки резиновые потолще? – Надежда заметалась по квартире.

– Там, под ванной, лежат.

Надежда натянула перчатки и упаковала злополучный цветок в три полиэтиленовых мешка.

– Так тебя, паразита, чтобы в транспорте никто не пострадал! Зинаида Павловна, откройте все форточки и попейте чаю зеленого, он всякую дрянь из организма выводит!

– Хуже не будет! – согласилась Зинаида.

Из-за чертовых пробок Надежда опоздала, и Виктория уже была занята экспертизой. Надежду встретила симпатичная девушка и просила все передать через нее. Надежда оставила ей цветок и записку, предупредив, чтобы все отдали в руки самой Виктории Львовне как можно скорее.

* * *

Соня шла домой, уныло обходя лужи. На улице шел дождь, даже, кажется, со снегом, и обходить лужи была делом неблагодарным, но Соня упорно старалась найти место посуше. У самого дома ее забрызгал автомобиль. Скорее всего он просто не заметил ее в темноте – маленькая фигурка со скрипкой пугливо жмется к поребрику. Еще не видя испорченного пальто, Соня расстроилась, а впереди у нее было еще одно испытание: темный подъезд. В последнее время она всего боится, размышляла Соня, это уже становится чем-то патологическим. Ну в самом деле: что такого ужасного с ней произошло? Тысячи молодых женщин также ходят по улицам, но вряд ли они умирают со страху от такого заурядного явления, как темный подъезд. Просто нервы расшатались, нужно отдохнуть и попить витаминов, уговаривала себя Соня. Но она знала, отчего в последнее время всегда плохое настроение и вскакиваешь по ночам, обливаясь холодным потом. Ее волновали проклятые звонки. Кто он, этот человек, что звонит ей в любое время и говорит, говорит таким горячечным больным голосом про то, как он, и только он, понимает Сонину музыку, про то, что ей, и только ей, дан какой-то особенный дар, который она должна беречь. Соню пугают его звонки, пугает сам звук его голоса, ей кажется, что вместе с этим человеком в ее жизнь вошло что-то тягучее и неприятное, как липкий ноябрьский туман.

Когда все это началось? Полгода назад он стал звонить. Но, судя по разговорам, он знал про нее слишком много, он давно посещал концерты и следил за ее работой. Иногда Соне казалось, что он следил за ней всю жизнь. Но что она может сделать? Переехать обратно к родителям? Там отец нездоров, ему трудно будет выносить ее бесконечные репетиции, а у мамы аллергия на запах канифоли, которой натирают смычок. А вдруг этот человек станет звонить туда? Придется рассказывать все родителям, они разволнуются.

Соня очень любит папу и маму, но когда год назад умерла бабушка и оставила ей вот эту квартиру, Соня переехала сюда не раздумывая, потому что при ее образе жизни лучше жить одной. Творчество утомительно для близких людей. Но в последнее время Соня чувствует, что не может работать в полную силу, – ее выматывают проклятые звонки. Отключить телефон? Но тот тип неоднократно давал понять, что знает про нее все, он будет подкарауливать ее после концертов.

Пожаловаться в милицию? Соня представила, как она приходит в отделение, как, путаясь и смущаясь, объясняет дежурному суть дела, как замолкает под сердитыми и недоуменными взглядами.

«Чего вы хотите? – спросят в милиции, и будут правы. – Вас никто не оскорбляет, вам никто не угрожает. Какой-то мужчина звонит вам и говорит, что ему очень нравится, как вы играете на скрипке… Радуйтесь, милая девушка, что вам не звонят озверевшие от вашей игры соседи по лестничной клетке. Тогда вы бы рисковали большим – к примеру, у кого-нибудь не выдержат нервы и он спустит вашу скрипочку в мусоропровод. А так – ну, какой-нибудь слишком назойливый поклонник… К тому же он даже не требует немедленного свидания».

Да вряд ли в милиции с ней будут разговаривать так вежливо. Скорее всего просто пошлют подальше, во всяком случае, ничем не помогут.

Соня совершенно не умеет убеждать людей в своей правоте. Она не переносит грубости. Даже этому телефонному типу она не может сказать резко, чтобы оставил ее в покое. Он ведь ничем ее не оскорбил…

Вот и выходит, что совершенно не с кем посоветоваться. И заступиться за нее некому, она одинока, самое близкое существо – это ее скрипка. Непосвященные не знают, какой это каторжный труд – играть на скрипке. Некогда было прыгать на скакалке, потом ходить в кино и бегать на свидания. С пяти лет, когда мама привела ее на подготовительное отделение музыкальной школы, Соня надолго расставалась со скрипкой всего однажды. В третьем классе соседский мальчишка толкнул ее. Чтобы не повредить скрипку, Соня упала на руку и сломала ее. Два месяца она не могла заниматься, потом все началось снова. Во дворе Соню не любили, считали гордячкой. Тот мальчишка, из-за которого она сломала руку, больше не приставал – он полез на крышу за голубями и свалился с шестого этажа.