Через полчаса я вышел на улицу встретить отчима. Он приехал один, даже без шофера. Молодец, не испугался!
– Ну, что у тебя тут? – отрывисто спросил он вместо приветствия.
– Пойдемте за мной, сами увидите, – пригласил я и пошел вперед, а когда оглянулся, то заметил в руке у него пистолет.
– Спрячьте оружие, оно вам не понадобится. Только женщин испугаете, – усмехнулся я.
Увидев Соню и Надежду Николаевну, он очень удивился. А вот когда я проводил его в дальний угол помещения и показал труп маньяка, он совершенно не выказал признаков удивления – очевидно, ожидал от меня чего-то подобного.
– Ну? – вздохнул он, вопросительно глядя на меня.
Надежда мягко отстранила меня и начала говорить. Она коротко изложила ему историю про маньяка и про убийство Марианны Ковалевой, Анны Гордиенко, а также представила ему Соню. Про наши эскапады с бандитами она не сказала ни слова, и правильно сделала. Отчим слушал недоверчиво. Хорошо, что Надежда сама с ним объяснялась, я бы сорвался и нахамил.
– И вы можете все это доказать? – спросил отчим.
– Разумеется, – выбросила Надежда из рукава свой главный козырь. – Во-первых, Соня подтвердит, что он ее похитил и рассказывал подробно про все убийства. А во-вторых, у него дома по адресу: Рябовское шоссе, дом тринадцать, квартира двадцать два – лежат дневники, где он описывает свою жизнь и манию, начиная с тринадцати лет. Если наберетесь терпения, то до убийств, думаю, тоже дойдете.
Открылась дверь, и вбежали пятеро здоровенных парней в бронежилетах с оружием. Значит, этот тип подстраховался, велел группе захвата заходить через пятнадцать минут после него. Отчим махнул рукой, и они опустили оружие.
Потом вошли еще люди, они стали суетиться возле трупа, потом расспрашивали меня и Соню. Надежда скромно держалась в сторонке, только раз ее привлекли как свидетеля драки. Так прошло часа полтора, потом я заметил, что Соня буквально падает с ног. В помещении было очень холодно, и она дрожала мелкой дрожью. К тому же она звонила родителям и шепотом оправдывалась – не могла же она сказать им правду. Судя по тому, что она после разговора совсем пала духом, родители высказали все, что они думают о дочерях, не ночующих дома и даже не соизволивших предупредить об этом престарелых родителей. К этому времени нас уже оставили в покое, и Надежда Николаевна поговаривала о том, как бы нам уйти по-английски, не прощаясь.
Она перехватила взгляд отчима и выразительно показала на часы. Он отдал последние распоряжения и подошел к нам:
– Сейчас вы здесь больше не нужны. Но всех вызовут, и не раз. Можете идти, вернее, я сам вас отвезу.
Мы высадили Надежду Николаевну у метро и поехали домой. Маман, открывшая дверь, при виде нашей троицы окаменела на пороге. В жизни не видел таких вытаращенных глаз.
– Здравствуйте! – пискнула Соня.
– Здра… но как же? – очнулась маман. – Сережа…
– Едем домой, Лена, – перебил он, – я все объясню. А они тут сами разберутся.
– Разберемся, разберемся! – весело заговорила бабуля, возникнув в дверях кухни, откуда доносились аппетитные запахи, и мы с Соней дружно сглотнули слюну. – Вы не волнуйтесь, я за детками присмотрю.
Мы с Соней вошли в комнату, чтобы не толпиться в прихожей. Она положила на стол многострадальную скрипку и огляделась. Потом погладила кубки, потрогала нунчаку.
– Как интересно… я про это ничего не знаю… Ты расскажешь мне?
– Потом. – Краем уха я услышал, как хлопнула входная дверь, подошел к Соне и рывком притянул ее к себе. – Сейчас не до этого…
– Руки мыть! – донесся бабулин голос из прихожей. – Успеете еще нацеловаться!