Торн рванул когтями бок Сапфиры, и у Эрагона перехватило дыхание: ее боль он чувствовал, как свою собственную, благодаря их постоянной мысленной связи. Заглянув в мысли Блёдхгарма, он понял, что эльфы находятся сейчас совсем близко от драконов, сражаясь с воинами Империи, но все же не осмеливаясь подойти ближе к Сапфире и Торну из опасений, что те их попросту растопчут.
— Вон туда, — сказал Орик, указывая своим топором на горстку солдат, пробиравшихся среди разрушенных палаток.
— Да оставь ты их, — сказала Арья. — Сперва надо Сапфире помочь.
Орик проворчал:
— Ну ладно, пошли.
И они втроем ринулись вперед, но Эрагон и Арья вскоре сильно обогнали Орика — все же ни один гном не мог соревноваться с ними в скорости, даже такой сильный и умелый воин, как Орик.
— Вы бегите вперед! — крикнул он им. — Не ждите меня! А я постараюсь не отставать!
Уходя от обрывков горящего войлока, так и носившихся в воздухе, Эрагон заметил Нара Гарцвога, сражавшегося сразу с добрым десятком солдат Гальбаторикса. Рогатый кулл в ржавых отблесках пожара выглядел совершенно фантастическим образом: губы его были раздвинуты в жутком оскале, из-под них виднелись острые клыки, а тени на покрытом глубокими морщинами нахмуренном лбу и выступающие надбровные дуги придавали его физиономии жестокое, даже какое-то зверское выражение. Казалось, огромная голова кулла вырублена из монолитного валуна всего лишь с помощью самого грубого инструмента. Сражался Гарцвог голыми руками — схватив солдата за ноги, он попросту раздирал его пополам, как жареного цыпленка.
Еще несколько шагов, и ряд горящих палаток кончился. Но и здесь царила полная сумятица.
Блёдхгарм и двое эльфийских заклинателей сражались с четырьмя воинами, закутанными в черные плащи. Как догадался Эрагон, это были маги Гальбаторикса. Собственно, это было сражение разумов и воли; никто из них не шевелился — ни эльфы, ни воины в черном, — но их лица выдавали предельное внутреннее напряжение. Вокруг на земле валялись десятки мертвых солдат и несколько раненых, но раны их были столь ужасны на вид, что Эрагон понял: эти люди не чувствуют боли.
Остальных эльфов видно не было, но Эрагон чувствовал их присутствие. По всей вероятности, они находились по ту сторону красного шатра Насуады, возвышавшегося посреди всего этого немыслимого хаоса.
Отдельные группки котов-оборотней упорно преследовали каждого солдата. Король Гримрр Полулапа и его королева, Охотница-За-Тенями, возглавляли два таких кошачьих отряда, кот Солембум встал во главе третьего.
Рядом с шатром Насуады травница Анжела сражалась с огромным волосатым воином — она размахивала своими чесальными гребнями, а он в одной руке держал палицу, а в другой — цеп. Они, казалось, удивительно подходили друг другу, несмотря на всю разницу в росте, весе, физической силе, длине рук и вооружении.
Эрагон несколько удивился, увидев там и Эльву, восседавшую на каком-то перевернутом бочонке. Девочка-ведьма обхватила себя руками и выглядела совершенно больной, однако продолжала участвовать в битве, хотя и по-своему, как никто другой. Перед нею сгрудилась добрая дюжина воинов, и Эльва что-то быстро им говорила; ее крошечный ротик двигался так проворно, что казался неясным пятном. На ее речи каждый из воинов реагировал по-разному: один застыл на месте, явно не в состоянии сделать ни шагу; другой корчился и в ужасе закрывал лицо руками; а еще один упал на колени и сам пронзил себе грудь длинным кинжалом; его сосед, бросив оружие на землю, бросился бежать, петляя среди палаток; а стоявший с ним рядом принялся бормотать нечто явно бессмысленное, точно идиот. Но ни один не попытался напасть на Эльву, ни один даже меча не поднял и ни один не бросился ни на кого из варденов.
И надо всем этим хаосом, возвышаясь, как две горы, сражались Сапфира и Торн. Они несколько сдвинулись влево от шатра и кружили на земле, вытаптывая целые ряды палаток. Языки пламени вырывались у них из ноздрей и между клыками, похожими на белые сабли.
Эрагон не знал, как поступить. Шум оглушил его настолько, что соображал он плохо и не был уверен, где нужен более всего.
«Муртаг?» — спросил он у Глаэдра.
«Его еще нужно найти. Если он вообще здесь. Я его не чувствую. Хотя сказать наверняка невозможно: здесь собралось слишком много людей и действует слишком много магических заклятий».
Эрагон понимал, что золотистый дракон делает гораздо больше, чем просто дает ему советы; ведь Глаэдр одновременно был мысленно связан с Сапфирой и эльфами, а также помогал Блёдхгарму и его двум товарищам в их мысленном поединке с магами Гальбаторикса. Эрагон был уверен, что эльфам удастся одержать верх над этими магами-предателями, и точно так же он был уверен, что Анжела и Эльва прекрасно сумеют себя защитить. А вот Сапфира, к сожалению, уже получила несколько ранений, и ей приходилось нелегко, но она по-прежнему сражалась, стараясь не дать Торну уничтожить весь лагерь.
Он глянул на копье Даутхдаэрт, зажатое у Арьи в руке, и снова перевел взгляд на драконов. «Мы должны убить его», — подумал Эрагон и ощутил на душе страшную тяжесть. Затем его взгляд упал на Эльву, и новая идея осенила его. Слова этой девочки обладали куда большей силой, чем любое оружие; никто, даже Гальбаторикс, не смог бы им сопротивляться. Если бы она смогла заговорить с Торном… Возможно, она сумела бы и отогнать его?
— Нет! — прорычал у него в ушах Глаэдр. — Ты зря теряешь время, Эрагон. Ступай к своему дракону — немедленно! Ей нужна твоя помощь. Ты должен убить Торна, а не пугать и не прогонять его! Он сломлен. Сломлен Гальбаториксом и Муртагом. Теперь ты ничего не можешь сделать, чтобы его спасти».
Эрагон посмотрел на Арью, и она тоже на него посмотрела.
— Эльва подействовала бы быстрее, — сказал он ей.
— Но у нас есть Даутхдаэрт…
— Это слишком опасно. И слишком трудно.
Арья колебалась. Потом кивнула, и они вместе побежали к Эльве.
Однако добежать до нее они не успели. Эрагон услышал приглушенный крик, обернулся и, к своему ужасу, увидел, что из шатра выбегает Муртаг, крепко держа Насуаду за оба запястья и волоча ее за собой.
Волосы Насуады были в страшном беспорядке. На щеке глубокая рваная царапина. Ее красивое желтое платье было порвано в нескольких местах. Она лягалась, стараясь попасть Муртагу по колену, но натыкалась на его магическую защиту, и в итоге Муртаг попросту подтащил ее поближе к себе и сильно ударил в висок рукоятью меча. Насуада лишилась чувств.
Эрагон взвыл и ринулся на Муртага, а тот, быстро глянув в его сторону, выхватил из ножен меч, взвалил Насуаду на плечо и опустился на колено, склонив голову, словно в молитве.
Острое копье боли, пронзившей Сапфиру, пронзило и душу Эрагона, и он услышал вопль драконихи:
«Осторожней! Он ушел от меня!»
Перепрыгивая через груду мертвых тел, Эрагон рискнул все же поднять глаза и увидел над собой блестящее брюхо Торна; бархатистые крылья дракона закрывали, казалось, полнеба; он медленно, плавно, чуть покачиваясь, опускался на землю, точно лист с дерева.