«Глаэдр! Что это за твари? И как они называются на древнем языке?»
К полному разочарованию Эрагона, Глаэдр ответил:
«Мне они не известны. Я таких никогда раньше не видел и не слышал, чтобы кто-то о подобных существах рассказывал. Скорее всего, это новые обитатели Врёнгарда. Не знаю, есть ли они еще где-нибудь в Алагейзии. На всякий случай не позволяй им прикасаться к тебе; они могут оказаться куда опаснее, чем кажутся».
Оказавшись от Эрагона на расстоянии нескольких шагов, безымянные личинки стали вдруг высоко подскакивать и с громким «скрии-скро!» нырять обратно в мох. Приземляясь, они разделялись на множество зеленых сороконожек, моментально исчезавших в зеленой спутанной массе мха.
Эрагон смотрел на это, затаив дыхание; потом все же позволил себе выдохнуть и услышал, как Глаэдр встревоженно пробормотал:
«Быть такого не может!..»
Эрагон, медленно и осторожно ступая обутыми в сапоги ногами, отступил обратно за упавшее дерево и уже оттуда более внимательно осмотрел заросли мха. То, что он сперва принял за концы старых ветвей, торчащих из густой зеленой подстилки, оказалось вовсе не хворостом, а костями и рогами нескольких оленей и косуль.
Подумав с минуту, Эрагон развернулся и пошел обратно по своим следам, старательно избегая каждой полоски мха, что оказалось в этом лесу совсем не так уж просто.
Что бы там ни верещало в лесу, оно явно не стоило того, чтобы рисковать своей жизнью. Каков бы ни был источник этих «беличьих» воплей, Эрагон сильно подозревал, что в этом лесу есть вещи и похуже тех отвратительных личинок. Серебристое пятно у него на ладони по-прежнему сильно чесалось, и он по опыту знал, что где-то поблизости существует опасность.
Когда сквозь ветви стал виден луг и блеснула синяя чешуя Сапфиры, Эрагон свернул чуть в сторону и подошел к ручью. Берега ручья поросли мхом, так что он старался ступать только по стволам упавших деревьев или по камням, пока не добрался до плоской скалы прямо посреди ручья.
Там он присел на корточки, снял перчатки и вымыл руки, лицо и шею. Прикосновение ледяной воды подбодрило его, уши у него стали гореть, и все тело охватило приятное тепло.
Громкий стрекот пролетел над ручьем, когда он в очередной раз протирал шею влажными руками.
Стараясь не особенно крутить головой, Эрагон осторожно посмотрел на тот берег ручья и увидел, что футах в тридцати от него на ветвях сидят четыре… тени, У «теней» были черные овальной формы головы, из которых во все стороны торчали длинные зазубренные перья. А из центра каждого овала на Эрагона смотрели, поблескивая и то и дело щурясь, два белых глаза; взгляд этих глаз был столь неподвижным и исполненным такого равнодушия, что невозможно было понять, живые ли эти «тени». Еще сильней смущало Эрагона то, что эти «тени», как, впрочем, и любые тени, не имели объема и были видны только в одном измерении. Стоило неведомым тварям повернуться вбок, и они исчезали.
Не сводя с них глаз, Эрагон осторожно расстегнул ножны и взялся за рукоять Брисингра.
Левая «тень» тряхнула перьями, торчавшими у нее из башки, и вдруг испустила тот самый пронзительный стрекот, который Эрагон ошибочно принял за крик белки. Ей ответили еще две твари, а лес откликнулся на их вопли звонким эхом.
Эрагон уже подумывал, не установить ли с неведомыми «тенями» мысленную связь, но, вспомнив встречу с фангхурами на пути в Эллесмеру, решил от подобной попытки отказаться: сейчас нельзя было подвергать себя бессмысленному риску.
Тихим голосом он произнес: «Эка аи фрикаи ун Шуртугал», что означало «я — Всадник и друг».
«Тени», как ему показалось, уставились теперь прямо на него, и на мгновение в лесу стало совсем тихо, если не считать нежного бормотания ручья. Затем «тени» снова принялись трещать, а глаза их засверкали, как раскаленное добела железо.
Но и через несколько минут черные «тени» по-прежнему не сделали ни одной попытки напасть на Эрагона, как, впрочем, и удаляться никуда не собирались. Эрагон выпрямился и осторожно занес ногу, намереваясь перепрыгнуть с плоского камня на берег.
Это движение, похоже, встревожило жутких тварей, и они пронзительно заорали в унисон, пожимая плечами и отряхиваясь. И Эрагон вдруг понял, что на ветвях дерева сидят не «тени», а четыре крупных филина, и на круглых головах у них «рожки» из пышных перьев, а сами они вовсе не черные, а покрыты пестрым, пятнистым оперением. Филины открывали свои желтые клювы и что-то сердито ему кричали — в общем-то, ругались они действительно в точности, как белки. Потом филины расправили мощные крылья, бесшумно взлетели и вскоре исчезли в темной лесной чаще.
— Барзул! — выругался Эрагон, перепрыгнул на берег и поспешил на стоянку, помедлив немного лишь для того, чтобы собрать на опушке полную охапку хвороста.
Присоединившись к ожидавшей его Сапфире, он положил хворост на землю и стал создавать магических стражей — столько, сколько сумел придумать. Даже Глаэдр подсказал ему одно заклинание и сочувственно заметил:
«Никого из этих существ здесь не было, когда — вскоре после сражения — мы с Оромисом здесь побывали. Все они не такие, какими должны быть! Магия, которая насквозь пропитала эту землю, исказила и извратила всех, кто здесь живет. Теперь Врёнгард стал очень плохим местом, исполненным зла!»
«О каких существах речь? — спросила Сапфира, зевая так, что становилось страшно. Эрагон поделился с нею своими впечатлениями, и она сказала: — Надо было тебе взять меня с собой. Я могла запросто слопать и эти личинки, и этих птиц, похожих на тени. Тогда тебе нечего было бы бояться».
«Сапфира!»
Она скосила на него один глаз:
«Я голодна, маленький брат. Магия там или не магия, но почему бы мне и не позавтракать этими тварями, даже если они кажутся тебе странными?»
«Потому, что как раз они-то и могут тебя съесть, Сапфира Бьяртскулар, — сказал ей Глаэдр. — Ты не хуже меня знаешь первое правило охоты: не выслеживай добычу, пока не убедишься, что это действительно добыча, иначе сама легко в чью-то добычу превратишься».
«Я бы тут даже на оленя остерегся охотиться, — прибавил Эрагон. — Сомневаюсь, правда, что их тут много осталось. И потом, в этом лесу почти темно, но даже если бы там было светло, все равно, по-моему, охотиться на этом острове небезопасно».
Сапфира тихо проворчала:
«Ну, ладно, тогда я еще посплю. Но учти: утром я все-таки отправлюсь на охоту, как бы это ни было опасно. В брюхе у меня совершенно пусто, и я должна поесть, прежде чем снова лететь через море».
И Сапфира, закрыв глаза, тут же снова погрузилась в сон. Эрагон развел небольшой костерок, немного поел и стал смотреть, как вечерние сумерки постепенно окутывают долину. Затем они с Глаэдром обсудили планы на завтрашний день, и Глаэдр еще немного рассказал ему об истории этого острова и о тех временах, когда эльфы еще не прибыли в Алагейзию и на Врёнгарде обитали исключительно драконы.