«Будь осторожен», — сказала ему дракониха.
Поскольку Эрагон был невидим, ему ничего не стоило проскользнуть мимо часовых, которых предусмотрительно расставили по всему периметру лагеря. Двигался он бесшумно и, пока часовые не замечали его следов или тени, которую он по-прежнему отбрасывал, он мог совершенно беспрепятственно пройти куда угодно.
Пробравшись меж войлочных палаток, он отыскал жилище Рорана и Катрины и постучался. Роран тут же высунул голову наружу.
— Ты где? — спросил он. — Скорей входи!
Остановив действие заклятия, Эрагон стал видимым, и Роран даже слегка вздрогнул. Потом схватил его за руку и потащил в темную глубину палатки.
— Здравствуй, Эрагон! — Катрина встала ему навстречу с небольшой лежанки.
— Здравствуй, Катрина.
— Рада снова тебя видеть. — Она быстро обняла его.
— Ну что, много времени это займет? — спросил Роран.
Эрагон покачал головой.
— Не должно бы. — Присев на корточки, он немного подумал, а потом начал тихонько напевать что-то на древнем языке. Сперва он окутал защитными чарами Катрину, сделав эти чары более сильными, чем собирался вначале, чтобы обеспечить ей и ее будущему ребенку в случае чего спасение от воинов Гальбаторикса. — Эти магические стражи защитят тебя от определенного количества нападений, — пояснил Эрагон. — Не могу сказать, от скольких точно, потому что это зависит от силы нанесенных ударов или от могущества примененных заклятий. Но я дам тебе и другую защиту. Если окажешься в опасности, скажи просто слово «фретхья», то есть «спрячь»; если его повторить два раза, станешь невидимой.
— Фретхья, — прошептала Катрина.
— Вот именно. Впрочем, полностью оно тебя не скроет. Тебя по-прежнему можно будет услышать, да и следы твои будут по-прежнему видны. Главное, что бы ни случилось, не входи в воду, иначе сразу же будешь обнаружена. Это заклятие забирает довольно много сил, а это значит, что ты быстрее обычного почувствуешь усталость. И пока действует это заклятие, постарайся не спать, иначе можешь и не проснуться. Чтобы завершить его действие, нужно просто сказать: «Фретхья летта».
— Фретхья летта.
— Хорошо.
Затем Эрагон переключил все свое внимание на Рорана. Наложение этих чар потребовало гораздо больше времени — ведь Рорану в самое ближайшее время могла грозить любая, даже самая страшная, опасность. Эрагон вкладывал в эти заклинания куда больше энергии, чем предполагал Роран; тот вряд ли одобрил бы подобное расточительство. Однако Эрагону невыносимо было думать о том, что в завтрашней схватке Роран может погибнуть, даже если они и сумеют победить Гальбаторикса.
Наконец он сказал:
— Теперь все. Я наложил несколько иные чары, которые, впрочем, следовало бы применить и раньше. В дополнение к обычным стражам, я дал тебе еще несколько таких» на которые тебе придется расходовать и собственные силы. Но пока ты жив, они будут защищать тебя от опасности. Впрочем, — и Эрагон многозначительно поднял палец, — учти: они вступят в действие только после того, как будет истощена вся остальная защита, так что на них не следует возлагать слишком большие надежды. И потом, если они будут действовать постоянно, то ты быстро лишишься сил и упадешь без чувств, а можешь и умереть.
— Значит, пытаясь меня спасти, они могут убить меня? — спросил Роран.
Эрагон кивнул.
— Не позволяй больше никому обрушивать на тебя стену, и все будет в порядке. Это, конечно, риск, но риск оправданный. Такая защита не позволит взбесившейся лошади сбросить тебя себе под копыта и заставит брошенный в тебя дротик пролететь мимо. Кроме того, тебе, как и Катрине, достаточно будет дважды произнести слова «фретхья» или «фретхья летта», чтобы стать невидимым или же снова видимым. Вот увидишь, во время битвы это тебе пригодится.
Роран усмехнулся.
— Да уж, наверно.
— Главное, чтобы эльфы не приняли тебя за одного из заклинателей Гальбаторикса, — пошутил Эрагон и поднялся, собираясь уходить, Катрина тоже встала и вдруг схватила его за руки и с нежностью прижала их к своей груди.
— Спасибо тебе, Эрагон! — тихо сказала она. — Ты очень хороший!
Он вспыхнул, совершенно растерявшись.
— Да ладно, это же ерунда…
— Завтра береги себя, очень тебя прошу. Ты очень много значишь для нас обоих, и я надеюсь, что вскоре мы все снова будем вместе, а ты станешь любящим дядюшкой для нашего малыша. Я просто не переживу, если ты позволишь себя убить!
Он засмеялся.
— Не тревожься. Сапфира не позволит мне делать глупости.
— Это хорошо. — Катрина расцеловала его в обе щеки и выпустила его руки. — До свиданья, Эрагон.
— До свиданья, Катрина.
Роран немного проводил его. Махнув рукой в сторону своей палатки, он сказал Эрагону:
— Спасибо тебе за нее.
— Я только рад, что сумел вам немного помочь.
Они крепко обнялись; потом Роран сказал:
— Ну, удачи тебе.
Эрагон судорожно вздохнул.
— И тебе удачи. — Он крепче сжал плечо брата; ему не хотелось с ним расставаться, ведь они могли больше и не увидеться. — Если мы с Сапфирой не вернемся, — сказал он, — ты позаботишься о том, чтобы нас похоронили дома? Я не хочу, чтобы наши кости покоились здесь.
Роран удивленно поднял брови.
— Сапфиру, пожалуй, тяжеловато будет тащить так далеко.
— Ничего, эльфы наверняка помогут.
— Ну, тогда ладно. Конечно, обещаю. А ты хотел бы… покоиться в каком-нибудь определенном месте?
— На вершине того лысого холма, помнишь? — Эрагон имел в виду холм неподалеку от их родной фермы. Этот холм с голой вершиной в предгорьях Спайна всегда представлялся ему идеальным местом для строительства замка, и они с Рораном в детстве частенько обсуждали такую возможность.
Роран кивнул и сказал:
— А если я не вернусь…
— Мы сделаем для тебя то же самое.
— Нет, я не об этом хотел попросить. Если я не… ты позаботишься о Катрине?
— Конечно. И ты это знаешь.
— Да, но мне нужно быть уверенным. — Они еще с минуту смотрели друг на друга. Наконец Роран сказал: — Мы ждем тебя завтра к обеду.
— Я обязательно приду.
И Роран нырнул в палатку, а Эрагон еще некоторое время стоял один и смотрел на звезды. Им вдруг овладела такая глубокая печаль, словно он уже потерял кого-то из близких.
Потом он неслышно отошел в тень, полагая, что тьма скроет его надежней любых чар.
Очнувшись от грустных мыслей, Эрагон еще довольно долго бродил по лагерю, пока не отыскал ту палатку, где теперь поселились Хорст с Илейн и новорожденной Надеждой. Все трое еще не спали, поскольку девочка раскапризничалась.