Едва он достиг дальнего края ловушки, как раздался резкий хруст ломающейся стали, а потом зубодробительный визг металла, ударившегося о металл.
Кто-то позади него вскрикнул.
Он извернулся, заставляя себя отпрыгнуть как можно дальше, и увидел, что все успели пересечь опасное пространство вовремя, за исключением эльфийки с серебристыми волосами Йаелы, которая как бы застряла между краями металлических челюстей, до которых было не более шести дюймов. Вокруг нее сияли голубые и желтые огни; казалось, сам воздух горит. Лицо эльфийки исказилось от боли.
— Флауга! — крикнул Блёдхгарм, и Йаела вылетела из щели между металлическими полотнищами. Страшные челюсти тут же защелкнулись и с жутким визгом исчезли в стенах.
Йаела приземлилась на четвереньки рядом с Эрагоном. Он помог ей подняться; к его удивлению, она была совершенно невредима.
— Ты не ранена? — спросил он.
Эльфийка покачала головой.
— Нет, но… моя магическая защита исчезла. — Она подняла руки и посмотрела на них с выражением, близким к изумлению. — Я не была без защиты с тех пор… с тех пор… с детства! Когда была еще моложе тебя! Каким-то образом этот металл лишил меня…
— Ничего, тебе повезло, что ты вообще жива осталась, — сказал Эрагон и нахмурился.
Эльва, пожав плечами, указала на Блёдхгарма:
— Если бы не он, мы бы все погибли. И если бы я не велела тебе двигаться быстрее.
Эрагон что-то пробурчал в ответ.
Они продолжили путь, на каждом шагу ожидая очередной ловушки. Но больше пока что не встречали никаких препятствий и вскоре благополучно добрались до золоченых дверей.
Эрагон, задрав голову, смотрел на это сверкающее великолепие. На дверных створках был высечен в полный рост ствол дуба с мощной округлой кроной, края которой как бы соединялись с корнями, и дерево оказывалось заключенным в некую окружность. В обе стороны от середины ствола отходили толстые могучие ветви с множеством отростков, которые делили описанную окружность на четыре части. В верхней левой четверти круга имелось резное изображение армии эльфов, вооруженных копьями и идущих сквозь густой лес. В верхней правой четверти люди строили замки и ковали мечи. В нижней левой ургалы — в основном куллы — жгли какую-то деревню и убивали ее обитателей. В нижней правой четверти были видны шахты гномов, добывающих драгоценные камни и разрабатывающих рудные жилы. Среди корней и ветвей резного дуба Эрагон разглядел котов-оборотней и раззаков, а также несколько мелких существ весьма странной внешности, которых он не узнал. И наконец, свернувшись кольцом в самом центре перевернутой чаши, образованной кроной дерева, возлежал дракон, держа в пасти конец своего хвоста — словно мифический символ Вечности, змей, прикусивший свой хвост. Это была поистине мастерская работа, и при иных обстоятельствах Эрагон с удовольствием просидел бы денек возле этих дверей, изучая эти прекрасные изображения.
Но сейчас один их вид наполнял его душу ужасом: он представлял себе, что может ждать их за этими дверями. Если там действительно находится Гальбаторикс, тогда их жизни, скорее всего, переменятся раз и навсегда, и ничто уже не будет прежним — ни для них самих, ни для всей остальной Алагейзии.
«Я не готов», — мысленно сказал Эрагон Сапфире.
«Когда же в таком случае мы наконец будем готовы? — ответила она и высунула язык, пробуя воздух. Он чувствовал ее нервозность: она явно что-то предчувствовала. — Гальбаторикса и Шрюкна нужно уничтожить, и мы единственные, кто смог бы это сделать».
«А если не сможем?»
«Значит, не сможем. И будь что будет».
Он кивнул и, глубоко вздохнув, сказал:
«Я люблю тебя, Сапфира».
«И я тебя люблю, маленький брат».
Эрагон сделал шаг вперед и спросил, пытаясь скрыть свое волнение:
— Ну, что теперь? Может быть, постучимся?
— Сперва давайте проверим, не откроются ли они, — сказала Арья.
Они выстроились, словно готовясь к бою. Затем Арья вместе с Эльвой взялись за ручку, вделанную в левую створку двери, и потянули за нее.
И тут же некий столб дрожащего воздуха возник над Блёдхгармом и надо всеми его заклинателями. Эрагон предостерегающе крикнул, Сапфира зашипела, словно наступив на что-то острое, но эльфы, казалось, застыли, не в состоянии хотя бы пошевелиться внутри этих воздушных столбов; у них даже глаза не двигались, они так и смотрели в одну точку.
С тяжелым лязгом левая створка двери открылась, и эльфы стали двигаться по направлению к ней, точно вереница статуй, скользящих по льду.
Арья прыгнула к ним, выставив перед собой копье с зазубренным наконечником, и попыталась разрубить волшебные путы, сковавшие эльфов, но не успела.
— Летта! — закричал Эрагон. Это было простейшее заклинание, но он почему-то надеялся, что именно оно и может помочь. Но те чары, что взяли эльфов в полон, оказались слишком сильны, и все одиннадцать эльфов исчезли в темном дверном проеме, а дверь с грохотом захлопнулась за ними.
Сильнейшая растерянность овладела Эрагоном. Без Блёдхгарма и его заклинателей…
Арья забарабанила по двери кулаками, потом принялась стучать по ней древком Даутхдаэрта; она попыталась даже отыскать какую-нибудь щель или шов между дверной створкой и стеной и всунуть туда кончик наконечника копья, но стена казалась монолитной, и никаких зазоров между нею и дверью не было.
Когда Арья повернулась к своим спутникам, на лице ее явственно читалась холодная ярость.
«Умаротх, — мысленно обратилась она к дракону, — мне нужна твоя помощь, чтобы вскрыть эту стену».
«Нет, — ответил тот. — Гальбаторикс наверняка хорошо спрятал твоих спутников. Если ты будешь пытаться их отыскать, то лишь зря растратишь силы и поставишь нас всех в еще более опасное положение».
Разлетающиеся брови Арьи на мгновение почти совершенно сошлись на переносице, так сильно она нахмурилась.
«В таком случае мы будем действовать ему на руку, Умаротх-элда. Он хочет разделить нас, сделать нас слабее. Если мы пойдем дальше без эльфов, Гальбаториксу будет куда легче победить нас».
«Да, ты права. Но не кажется ли тебе, что этот Губитель Яиц как раз и хочет, чтобы мы попытались отыскать эльфов и последовали за ними? Что он хочет заставить нас, охваченных гневом и тревогой, позабыть о нем и ринуться навстречу опасности — то есть слепо угодить в очередную ловушку?»
«Зачем же ему столько беспокойства? Он запросто мог бы взять в плен Эрагона, Сапфиру, тебя и всех остальных, как только что сделал это с Блёдхгармом и остальными эльфами. Однако же он почему-то этого не сделал!»
«Возможно, потому, что хотел заставить нас истощить свои силы, прежде чем мы перед ним предстанем. Или — прежде чем он предпримет попытку окончательно нас сломить».
Арья опустила голову, задумалась, а когда вновь подняла ее, вся ее ярость словно куда-то испарилась, сменившись привычной, чуть настороженной сдержанностью.