Сапфира, свернувшись клубком, задремала в теплых лучах полуденного солнца, а Эрагон извлек из седельной сумки «Домия абр Вирда» и пристроился в тени свисающего левого крыла драконихи, удобно упершись о ее изогнутую шею и мускулистую переднюю лапу. Свет, просачивавшийся сквозь кожу крыла, и отблески яркой чешуи Сапфиры покрыли его кожу какими-то странными синеватыми пятнами. На страницах старинной книги так и плясали синие солнечные зайчики, мешая разбирать тонкие, угловатые руны, но Эрагон не возражал: удовольствие посидеть вот так рядышком с Сапфирой, стоило любых неудобств.
Так они просидели, наверно, часа два, пока Сапфира не переварила завтрак, а Эрагон не устал, разбирая прихотливый почерк и сложные мысли монаха Хесланта. Потом от нечего делать они снова прошлись по территории лагеря осматривая оборонительные сооружения и время от времени останавливаясь, чтобы поболтать с часовыми.
У восточной окраины лагеря, где в основном расположились гномы, их глазам предстало занятное зрелище: какой-то гном, сидя на корточках рядом с ведром воды и закатав до локтя рукава рубахи, лепил из глины круглый шар. У его ног лежала целая куча мокрой глины, и время от времени он помешивал эту глину палкой.
Гном не обращал на них ни малейшего внимания, и лишь через несколько секунд Эрагон узнал в нем… Орика!
— Дерунданн, Эрагон… Сапфира, — приветствовал их Орик, не поднимая глаз.
— Дерунданн, — поздоровался и Эрагон на языке гномов и тоже присел на корточки возле кучки мокрой глины, глядя, как Орик старательно выглаживает и выравнивает желтоватый влажный шар, ловко орудуя большим пальцем. Время от времени гном брал щепотку сухой земли и посыпал ею шар, легонько сдувая остатки.
— Никогда не думал, что мне доведется увидеть, как король гномов, сидя на земле, точно ребенок лепит из глины «пирожки»! — сказал Эрагон.
Орик фыркнул, отдувая густые усы, и ехидно ответил:
— А я никогда не думал, что дракон и Всадник будут пялить на меня глаза, когда я делаю Эротхкнурл.
Эрагон знал, что на языке гномов это означает «земля ной камень», но все же спросил:
— А что такое «Эротхкнурл»?
— Это тардсвеаргундинзмахл.
— Тардсвеар… — Эрагон не смог произнести даже половину этого слова — во-первых, он его не запомнил, а во-вторых, его и выговорить-то было невозможно. — А это…
— Нечто такое, что кажется совсем не тем, чем является на самом деле, — отрезал Орик и показал ему свой глиняный шар. — Вот, например, этот камень, сделанный из земли. Точнее, таковым он будет казаться, когда я его закончу.
— Камень, сделанный из земли… Так это магия?
— Нет, это просто умение. Только и всего.
Поскольку ничего больше Орик объяснять не пожелал, Эрагон спросил:
— И как этот… камень делается?
— Если проявишь хоть немного терпения, сам увидишь. — Затем, несколько более милостивым тоном, Орик пояснил: — Для начала нужно немного земли.
— Это трудная задача!
Орик глянул на него из-под мохнатых бровей, явно не разделяя столь шутливого отношения к делу.
— Некоторые разновидности земли подходят для этого лучше других. Например, если в земле много песка, она не годится. И потом, в ней должны быть частицы разной величины, чтобы она хорошо слипалась. А также хорошо бы добыть немного глины, как это сделал я. Но самое важное, чтобы в земле было много пепла. — И Орик похлопал рукой по клочку земли, из которой буквально выщипал всю траву. — Видишь?
Эрагон заметил, что земля и впрямь покрыта слоем влажного пепла, более похожего на пыль.
— Почему же это так важно?
— Ах! — досадливо поморщился Орик и провел по носу тыльной стороной ладони, отчего на лице у него остался беловатый след. Затем он снова принялся обтирать свой шар руками, стараясь придать ему максимально симметричную форму. — Ладно уж, объясню. Когда найдешь подходящую землю, ее нужно смочить и замесить, как замешивают тесто, пока не получится густая масса. — Он мотнул головой на кучку глины у себя под ногами. — И вот тут присутствие золы или пепла очень важно. Затем из этого земляного «теста» ты формируешь шар, вроде вот этого, убирая все излишки и стараясь сделать его абсолютно круглым. Если шар становится липким на ощупь, нужно поступать, как я: обмазывать его сухой землей, чтобы удалить все излишки влаги, и при этом присутствие в земле опять же очень важно. Так ты продолжаешь делать, пока шар не станет совершенно сухим и не будет хорошо удерживать форму. Но не настолько сухим, чтобы потрескаться!
Мой Эротхкнурл уже почти достиг нужной формы, и я, завершив эту работу, отнесу его к своей палатке и оставлю на солнце. Солнечный свет и тепло удалят из него остатки влаги. Затем я снова обмажу его влажной землей и осушу — и так раза три или четыре. В итоге поверхность моего Эротхкнурла будет твердой, как шкура кабана Нагры.
— Столько усилий только ради того, чтобы сделать сухой земляной шар? — озадаченно спросил Эрагон. Сапфира полностью разделяла его недоумение.
Орик набрал еще горсть влажной земли и принялся обмазывать ею почти готовый шар.
— Нет, это еще далеко не конец, — снова заговорил он. — Дальше мы начинаем использовать пыль. Я беру ее и размазываю по поверхности Эротхкнурла, и образуется такая тонкая гладкая скорлупа. Затем я даю шару немного отдохнуть, затем снова обрызгиваю его водой и снова обмазываю слоем пыли, потом снова жду, и снова обмазываю, и так снова и снова.
— Сколько же времени на все это потребуется?
— До тех пор, пока пыль не перестанет приставать к Эротхкнурлу. Та скорлупа, которую образует пыль, придает ему внешнюю красоту. В течение одного дня он приобретает поистине великолепный блеск, словно сделан из полированного мрамора. Но все это без полировки, без обтачивания, без применения магии — с участием только души, разума и умелых рук. В итоге и получается камень, сделанный из земли… камень хрупкий, это правда, но тем не менее камень
Несмотря на уверения Орика, Эрагон никак не мог поверить, что из обыкновенной земли под ногами можно сделать нечто вроде описанного Ориком предмета, не используя при этом магию.
«А зачем тебе эта штуковина, Орик, король гномов? — мысленно спросила Сапфира. — У тебя ведь и без того немало дел и ответственности, ведь теперь ты правишь всем своим народом».
— В настоящий момент нет ничего, что требовало бы моего непосредственного участия, — проворчал Орик. — Мои гномы готовы к сражению, да только сражение, в котором мы могли бы участвовать, никак не начнется. Куда хуже, если бы я начал кудахтать над своими кнурлан, точно наседка. Да и сидеть в одиночестве у себя в палатке мне не хочется. Что толку сидеть без дела и смотреть, как твоя борода становится длиннее! А потому — я создаю Эротхкнурл!
И он умолк. Но Эрагону казалось, что Орику не дает покоя нечто совсем другое. Впрочем, он придержал язык, надеясь, что гном и сам как-то пояснит свое состояние. И действительно, не прошло и минуты, как Орик откашлялся и снова заговорил: