«Тебя все-таки интересует на кого!» — поняла я.
— Вы и не знаете, на кого в действительности работаете, — печально качнул головой Шкуропатов. — Вы — «попка»! Не хотелось бы так думать, но это так.
— Других вариантов вы не видите? — усмехнулась я.
— Почему — вижу, но только он еще хуже, потому что, если вы — не «попка», то, значит, просто продажная тварь… И вам очень хорошо заплатили, чтобы устранить опытного специалиста, вставшего на пути преступного мира к власти! Отсюда и этот грязный заказной материал.
— Он грязный только оттого, что в нем описаны грязные дела грязных людей! — с напором сказала я. Сил прибыло. «Что он мне вколол?! Блин, потом месяца два придется эту дрянь в сауне выпаривать!»
— Дело не в терминологии, — мягко сказал Шкуропатов. — Что вы хотели? Чего добивались? Чтобы наши люди проиграли выборы, а всякие «Исмаилы» и «Мусы» — выиграли? Этого?
— Я все написала, — тихо сказала я. Ей-богу, я бы дрогнула перед этими доводами, если бы сама не допрашивала Хафиза, не видела страха Олега Владимировича, не читала показаний человека Камышина, взятого ОМОНом прямо на героине.
— Во-первых, я сомневаюсь, что это написали вы, — так же тихо сказал Шкуропатов. — А во-вторых, я не верю, что вы всерьез вознамерились это опубликовать.
«Ой ты, какая лапочка! — восхитилась я. — Сама интеллигентность!»
— Почему бы и нет, — пожала я плечами. — Пока сохраняется опасность, что наркоторговлей будет руководить ваш зам, — я кивнула в сторону Камышина, — сохраняется и актуальность этой статьи.
— Значит, если я вас правильно понял, вы настаиваете на ответственности Петра Сергеевича?
— Он ответствен, — подтвердила я.
Камышин по-прежнему выглядел спокойным и уверенным.
«Черт! Кто здесь босс?! — засомневалась я. — А туда ли я „загнала“ свой файл?»
— И вы полагаете, что я не перепроверил десять раз человека, которого назначил своим заместителем? — посмотрел мне в глаза Шкуропатов.
— Вы же прочитали материалы…
— Да, я прочитал. Но вот только не увидел там ни слова о том, как долго и тщательно готовилась эта операция, сколько людей было задействовано, чтобы перехватить и уничтожить эту партию, сколько ночей не спали генерал Шкуропатов и полковник Камышин… У вас же все просто. Трах-бах! появилась Юля Максимова, и партия уничтожена! Вы что, всерьез поверили, что я продаюсь?! — В голосе Шкуропатова зазвучали трагические нотки.
— Вы — не знаю, Камышин — да.
— Вам придется поверить мне на слово, — начал теребить какой-то документ Шкуропатов. — Я проверил полковника Камышина от и до. Теперь мне от вас нужно только одно. Какой из адресатов, которым вы отправили ваше сообщение, должен дать материалу ход. У кого есть код для расшифровки? Какой адресат истинный? Или они все — блеф?
Никогда Шкуропатов не стоял так близко к истине. Но для меня эта истина была смертельно опасна.
— Мне недостаточно вашего слова, Федор Иванович, — подбирая слова, медленно начала я. — У меня в руках факты, и они, к сожалению, весят больше, чем ваше слово.
Шкуропатов и Камышин переглянулись.
— А главное, — добавила я, — если статья — пасквиль, как вы это… обозначили, то чего же вы тогда боитесь?
— А с чего это вы решили, что кто-то боится? — иронично поинтересовался Камышин. Я второй раз услышала его голос. Сильный, гулкий, уверенный. — Это вам надо бояться, — добавил Камышин. — Та-ак, — он взял со стола бумагу. — Что тут у вас? Незаконное пересечение афгано-таджикской государственной границы, захват вертолета ВВС Таджикистана, нападение на склад российской воинской части… По нашим законам это двадцать пять лет строгого режима. То, что вас этому научили, совершенно не означает, что вы можете по собственной воле взрывать склады и пересекать границы!
— Ну ты и кретин, Камышин! — в сердцах бросила я.
— Можно ведь и по-другому! — уже с откровенной угрозой произнес Камышин. — Хотите попасть в руки таджикского «правосудия»? А? Что молчите? Знаете, что вас ждет там?! Я позабочусь, чтобы вы жалели об этой своей статейке всю свою жизнь! Сколько бы вам ее ни осталось…
«Черт! — осенило меня. — А ведь я победила! Они уже боятся просто стереть меня в порошок!» То, что мне угрожали передачей в руки таджикских властей, было очень хорошо! Значит, внутренне они уже готовы к тому, что статья появится за рубежом.
— Вы ведь Родине присягу давали, — мягко, по-отечески укорил меня Камышин.
— России — не вам! — зло сказала я.
— Да поймите же вы, наконец, России международные скандалы ни к чему! Если уж вы такая патриотка… Они там не будут разбираться, кто прав, а кто — нет. Обрежут кредиты — и все! Что, хотите, чтобы пенсионеры остались без пенсий? Вы этого хотите?! Вы же умная женщина! Мы тут с Федором Ивановичем посоветовались…
— Да-да… — закивал головой Шкуропатов и перехватил инициативу. — Мы ваши данные видели — очень понравилось!
— Вам учиться надо, — почти с любовью произнес Камышин. — Восстановились бы в рядах, прошли бы курсы, получили капитана. Мы бы вас в Москву взяли, а там, глядишь, и майор!.. Жалко, честное слово, что такой талант пропадает.
— Послушайте старика, — встрял Шкуропатов. — У меня дочь такая, как вы. Соглашайтесь!
Они уже и не знали, чем меня купить.
— А что мне ваши курсы?! — засмеялась я. — Я и без курсов вас на чистую воду вывела!
«Черт! Что это со мной? Куда меня понесло?! — с ужасом наблюдала я за своей пьяной хвастливой речью. — Стой, хватит!» Введенный для поддержания сил препарат был слишком силен, и это было не менее опасно, чем скополамин. Я могла ненароком ляпнуть правду.
Кабинет куда-то «поплыл», и я увидела, что смотрю на все вокруг уже с пола. Надо мной склонились лица…
* * *
Прямо передо мной возникло белое пятно. «Что это? А-а, потолок». Я перевела взгляд, увидела что-то мутное. Капельница. Это я уже знала. Я повернула голову. Телевизор, нежно-голубого цвета дверь.
«Палата», — поняла я.
Рядом со мной на тумбочке стояли цветы — розы.
«Гром», — с нежностью подумала я.
Ужасно хотелось в туалет. Я попыталась на что-нибудь опереться, чтобы встать, и нащупала что-то твердое: пульт с единственной голубой кнопкой и надписью под ней «Вызов персонала».
Нажала. Дверь открылась. Вошла медсестра.
— Мне в туалет надо, — сказала я и удивилась своему тонкому слабому голосу.
Она кивнула и вытащила из-под койки судно.
— Помогите мне встать.
— Вам нельзя, — мягко улыбнулась сестра.
— Я хочу…
— Врач запретил, — чуть тверже сказала она. — Давление очень нестабильное. — Она виновато пожала плечами. — Вам действительно нельзя.