А я слушаю. Слушаю про грозу и молнию, которая расколола огромный дуб на две части. Но как? Молния такая тоненькая! А дуб толстый. Очень. Он такой огромный, что мне не обхватить его руками! Про то, как в лесу они заблудились. Да много про что! Потом Михалыч смотрит на солнце и говорит:
– Ну что, хлопчик, пойдем? Надежда, наверное, заждалась. Нельзя, чтобы она беспокоилась. Не положено потому как.
Мы садимся в рыжий мотоцикл Михалыча и едем. А Михалыч опять что-то рассказывает. Как всегда. Сегодня про то, как он ездил за тракторами в Минск. Я не знаю, где это. Знаю только, что где-то очень далеко. Дальше, чем наш дом. Там, в Москве.
– Тогда и говорят мне: ты и поедешь, потому как лучший тракторист. Уважали меня тогда страсть как. Ну, сказали – значит, надо ехать. Потому как иначе нельзя. Порядок такой. А до Минска далеко! Как до луны!
Я слушаю Михалыча. Пытаюсь понять. Почему, как до луны? Она же совсем близко! Ее хорошо видно. Иногда, кажется, что можно дотянуться рукой. Стоит только забраться повыше. Значит, Минск тоже близко. Но я здесь не видел ничего такого. Совсем ничего. Значит, Михалыч что-то путает? Но ему можно. Он старенький. Да мне и все равно. Мне просто хорошо оттого, что у меня есть такой замечательный друг! А Михалыч все рассказывает и рассказывает. Я закрываю глаза. Теперь я лечу. Лечу над этим загадочным городом – Минском.
Несколько дней Михалыч что-то колотил у себя в сарае. Я помогал ему. Правда! Я держал доски, подавал инструменты. Я забивал гвозди! Это так сложно! Гвоздь так и норовит изогнуться под молотком. Наверное, ему не хочется забиваться в доску. Михалыч говорит, что надо его придерживать. Но я боюсь. Однажды я уже попал себе по пальцам молотком. Это было очень больно. У меня была даже кровь! А еще я играл на губной гармошке, чтобы Михалычу было веселее.
Каждое утро приезжал он за мной к бабушке. Мы завтракали, садились в его рыжий мотоцикл и ехали к Михалычу. Возвращались поздно вечером. И так – несколько дней. Мы хорошо работали. Правда! И у нас получился деревянный плот! А еще – настоящий парус к нему!
Я часто мечтал управлять кораблем. Нет, не в ванной! И не пультом управления. Настоящим! Таким, как на картине у Сережи в комнате. Белый-белый парусник с алыми парусами плывет по морю.
Люди в полосатых рубашках на его борту. Это – матросы. А дальше, рядом с рулем, стоит мужчина в белом костюме и фуражке. Он смотрит в бинокль. Это – капитан. Так мне рассказывал Сережа. Капитан решает – куда поплывет этот красивый корабль. С тех пор я мечтал стать капитаном этого парусника. Иногда даже больше, чем схватить Оранжевый Мячик.
Теперь моя мечта сбылась. Михалыч исполнил ее.
Хорошо, что погода солнечная. Наверное, это Хозяин Оранжевого Мячика говорил мне: «С мамой все в порядке, Костик. Она в мире, где всем хорошо». Наверное, он хочет напомнить мне про мячик. Я не вспоминал про него с самого приезда сюда. Мне это не было нужно. Совсем! Ведь здесь я еще ни разу не был один!
Мы закончили строить плот в обед. Мне так хотелось сразу же испытать его. Михалычу – тоже. Он тоже хотел побыть капитаном!
– Ну что, Константин Борисыч, испытаем наш плот? – спросил он у меня.
– Конечно! – обрадовался я. – Конечно, испытаем, Михалыч.
Мы дотащили его до озера и спустили в воду. Ура! Он поплыл. Мы с Михалычем запрыгнули на его деревянную спину. Подняли парус. Мы поплыли! Как на самом настоящем корабле. Правда! Я никогда до этого не плавал на кораблях. Никогда. Я даже не представлял, что это так здорово. И пусть его раскачивает из стороны в сторону.
Пусть вода протекает в щели. Главное, у нас с Михалычем теперь есть свой собственный корабль! И мы теперь его капитаны. Мы решаем, куда он поплывет.
– Мы с сыном когда-то такой же делали, – опускает ноги в воду Михалыч. – Намаялись тогда страсть как. Два раза переделывали помню. Первый большущий получился. Так мы его не дотащили до озера-то. Тяжелый получился. Тогда переделами. Поменьше сделали. На воду спустили; ничего, плавает вроде. На него спустились сами, чуть от берега отплыли, так он и развалился. Страсть сколько смеху тогда было.
Почему плот решили делать? Потому, что сын на Новый год желание загадал: капитаном корабля стать. Никак нельзя было отказать. Потому как порядок такой: загадал кто на Новый год подарок какой, изволь исполнить. В третий раз уже по науке все сделали. Славный плот получился тогда! Уж как ему тогда мальчишки соседские обзавидовались. А Славка такой важный посреди них ходил. Страсть! Потому как капитан. Потому как порядок такой.
Вот и ты у нас, Константин Борисыч, капитан теперь. Только фуражки тебе не хватает. Так то мы сейчас быстро поправим. Потому как никак нельзя капитану без фуражки. Порядок потому как такой.
Михалыч достает газету. Складывает ее, что-то мастерит. Наверное, это очередной его волшебный фокус. Я смотрю на него. Стараюсь запомнить каждое движение. Я даже не успел понять, как из газеты получилась кепка! Самая настоящая!
– Ну вот, Константин Борисыч, тебе и фуражка капитанская, – протягивает он мне ее. Здорово! Теперь я – самый настоящий капитан корабля!
– Никак не думал я, что еще раз доведется плот мастерить, – бормочет Михалыч.
Я рад за него. Ему хорошо! Правда! И мне хорошо. Очень-очень! Я достаю из кармана губную гармошку и начинаю играть. Потом закрываю глаза. Мне кажется, что я на море. В Бердянске. Там, куда ездил Михалыч. Там, где так здорово. Там, откуда он привез эту замечательную фотографию! Я капитан корабля, который плывет по настоящему морю!
С бабушкой я тоже провожу много времени. С ней, конечно, не так здорово, как с Михалычем. Бабушка не умеет катать меня на мотоцикле. Она не любит ловить рыбу, не возит меня на тракторе. Но все равно мне интересно. Особенно, когда мы идем в лес! Мы собираем там грибы и ягоды. А еще – кедровые орешки.
Я люблю собирать грибы. Правда! Это так интересно. Грибы хитрые. Они прячутся под деревьями. В кустах и за камнями. Наверное, они не хотят попасть на сковородку. Я бы тоже не хотел. Но меня никто не собирает. Поэтому я и не прячусь.
Прячутся только хорошие грибы. Плохие наоборот. Они специально растут на видных местах.
Они так и хотят, чтобы их кто-то сорвал. То тут, то здесь я вижу их красные шапки. Но я их не собираю. Я знаю, что они плохие. Им меня не обмануть.
Потом мы возвращаемся домой. Мы моем, чистим, жарим, варим и сушим грибы. То, что получается, – закатываем в банки. И прячем их в погреб.
Я вспоминаю Сережу с папой. Они очень любят грибы. Очень! Вот бы они обрадовались, если бы увидели, что мы насобирали. Но они далеко. Они не увидят. Мне становится жаль их. А еще я понимаю, что скучаю по ним обоим. Очень. Интересно, скучают они по мне или нет?
В эту ночь я долго не засыпаю. Не могу. Бабушка видит это. Она встает. Начинает рассказывать мне сказку:
– Далеко-далеко на Западе, в краях, где и человек-то толком не бывал, есть необычная Долина. Она отгорожена от всего мира высокими – превысокими горами, которые со всех сторон закрывают ее от нежданных гостей, чтобы никто не отвлекал обитательниц от очень важного дела. В Долине живут добрые феи, которые из прозрачных нитей ткут тончайшие ткани. На них наносят удивительной красоты узоры и превращают их в сладкие детские сны. Здесь никогда не бывает ночи, только ясный день. День переходит в теплый вечер и свежее утро. Жизнь в Долине не останавливается ни на минуту.