Акцию спланировали, не напрягаясь. Ходовой прием, ничего нового. Пару раз за свою «карьеру» я влетал в подобные ситуации, но как-то выпутывался. Сознание кувыркалось по колдобинам. Я смекнул, что лучше не лежать, иначе снова отрублюсь. Завозился, борясь с судорогой, куда-то перекатился, открыл глаза. Яркий свет, потолок, комната. Препятствие под плечом: я дернул головой, уперся взглядом в напоенные болью глаза покойника…
Я еще не пришел в себя. Меня штормило, дергало, бросало из стороны в стороны, как кораблик в лютый шторм. Но я уже соображал, что нахожусь в доме Габано. Поднялся, меня куда-то поволокло, ноги не слушались, я въехал в стол, за которым мы ели бифштекс, падая, схватился за скатерть, с которой посыпалось все, что не успела прибрать Вера. Потом я поочередно снес стул, кухонный пенал и стальную трубку, натянутую над зоной приготовления пищи. Запнулся о второе неподвижное тело, сделал попытку выломать раковину, но та оказалась сильнее моего веса. Я открыл кран на полную «громкость», сунул туда голову. Долго держал под напором, приходя в себя, не обращая внимания, что кухня превращается в болото, а меня уже можно выжимать и развешивать…
Напрашивались неутешительные выводы. Нас втащили в дом, подставив по полной программе. Варвара жива, стонет, растирает глаза, ужасно некрасива, потому что судорога исказила лицо. Габано оказался прав на все сто: убивать нас как-то неловко, все-таки иностранные граждане, будут проблемы, а вот подвести под трупы… Одного он не предусмотрел – что это будут трупы его и его любимой жены!
Они лежали в луже крови. Сержант – посреди комнаты, из живота торчала рукоятка ножа (готов поручиться, на рукоятке уже красовались мои отпечатки пальцев). Оглушили в саду, приволокли в дом, где и зарезали, как свинью. Вера выбежала из комнаты, где занималась своими делами, металась, когда ей отрезали путь к отступлению, били ножом, а она сопротивлялась, пока не обессилела окончательно. Все ее тело было исполосовано, из груди толчками выходила кровь…
Глупо, бездарно, топорно. Много шума, соседи наверняка вызвали полицию. Мозгов у этих тварей не было решительно. Хорошо хоть второй нож не оставили. По предложенной версии получалось, что я долго и с наслаждением лупцевал Веру, а чем, интересно, в это время занимался ее муж? Терпеливо дожидался своей очереди? А потом подставил живот?
Но будет ли полиция руководствоваться логикой? Кому тут интересно, что нас накачали газом? Я подхватил стонущую Варвару, потащил под мышки к спасительному крану, сунул под струю. Она лягалась, колотила меня локтем под дых. Я оттащил ее, чумазую, трепыхающуюся.
– Прости, Варенька, так надо. Ты поняла, что произошло?
Она таращилась на трупы. Слезы текли из воспаленных глаз.
– Не понимаю, Андрюша. Так много всего. Ты не прибалдел еще от этого?..
Я потащил ее к двери. Смываться надо, а не выяснять, кому сейчас легко. Поздно. Полиция подъехала к дому без шума и пыли. Они уже топали по крыльцу – целая свора. Охнув, я набросил крючок на дверь. Схватился за тяжелый замок, провернул собачку. Дверь содрогнулась от сокрушительного удара.
– Откройте, полиция! – орал свирепый голос.
– Немедленно откройте, не усугубляйте свою вину! – вторил другой.
Они орали по-английски. Знали, кто находится в доме. Какие грамотные в этой стране полицейские. Прекрасно владеют языком международной преступности…
– Ой, мамочка, – взялась за сердце Варвара. – Чего это они? Может, откроем, Андрюша?
– Воздержимся, – буркнул я. – Только по большой нужде. Подвести нас под убийство – сложно, но можно. Если полиция задастся целью… Запрут на полгода, пока не разберутся, сделают инвалидами…
Дом уже ходил ходуном от сокрушительных ударов. Дверь держалась. Но они же в окна полезут! Уже обложили со всех сторон…
– Наверх, – зашипел я. – На крышу вылезем.
– Ой, Андрюша, я слабо ориентируюсь в этой хате…
Мы бросились в смежную комнату. Шторы задернуты, компьютер в углу. Здесь же спальня, еще один проход на лестницу. Прямая «кудесенка» с перилами. Я толкал перед собой Варвару, предупреждая о возможных преградах. Она пыталась упасть, но я держал ее за шиворот. Мы вскарабкались на мансарду. Двуспальная кушетка для гостей, шкафчики, второй санузел. Мы метались, выискивая продолжение лестницы, которая привела бы нас на крышу. Но не было прохода на крышу. Дверь на первом этаже уже трещала под ударами закона.
– Что же делать, Андрюша, что же делать?
– Успокоиться, – посоветовал я. – Ты сбиваешь меня с ритма. Нормально все будет, какие проблемы?
Два окна, но рамы прочно заделаны, открывались только форточки. Варвару я просуну, а вот куда самому?.. Я бросился в санузел. Крохотное помещение, унитаз, душевая, окно с жалюзи. Я дернул за капроновый шнур – шторка потащилась вверх. Рванул оконную раму. С хрустом распахнулась фрамуга. Темнота, санузел выходил в сад, окутанный мраком. Справа бледно-розовое мерцание – там соседи, живущие с Габано под одной крышей…
С треском вылетела входная дверь. Ворвалась полиция, топая башмаками. По дорожке мимо дома кто-то пробежал, прозвучал выкрик по-испански. На стены пока не лезли – спецназ не вызывали. Я выключил свет в санузле, первым выбрался на наклонную черепичную крышу, вытянул Варвару, приладил ее к какому-то выступу, приказал держать меня, а сам всунулся обратно, опустил жалюзи, закрыл раму…
Крыша имела сложную конфигурацию. Окно санузла со стороны представлялось чем-то вроде слухового. «Скворечник», врезанный в наклонную плоскость, по краям декоративные выступы, напоминающие печные трубы. За один из них я и отправил Варвару. Она вцепилась в выступ мертвой хваткой, перелезла на другую сторону. Обоим там вряд ли усидеть, я отправился за выступ, расположенный напротив. Ноги предательски скользили. Я чуть не рухнул с этой крыши, уже прикидывал в уме, как бы упасть, чтобы выжить, но подвернулась пробоина в кладке. Я прекратил поступательное движение, согнул колени, опустился, стараясь не дышать. Неловкое движение – и снова покачусь с горки…
По дорожке топали. Люди с фонарями лазили по кустам, перекликались. Кто-то ворвался в санузел, щелкнул выключателем. Взлетели жалюзи, распахнулось окно, бесстрашный полицейский высунулся по пояс. Что-то проорал тому, кто находился внизу. Коллега отозвался – отрывисто, раздраженно. Бесстрашный коп закряхтел, всуе поминая Иисуса, взгромоздился на подоконник. Я напрягся, интересно, в какую сторону он подастся: ко мне или к Варваре?
Коп подался ко мне. Шатко встал на основание рамы, сделал краткий шажок, пытаясь ухватиться за что-то над головой. Но промазал. Да и слава тому же Иисусу. Я мог бы спихнуть его – без усилий, но тогда нам точно привет. Коп испуганно вскричал, вернулся на исходную, отдышался. Залаял дрожащим голосом. Снизу раздраженно ответили. Бесстрашный покоритель крыш решил, что достаточно трюков, слез обратно в помещение. Раму не задвинул, жалюзи не опустил, но свет, уходя из помещения, выключил. Полезная европейская привычка.