Сердце тяжело колотилось. Комиссар все еще не мог поверить в то, о чем рассказал Натан. Капли пота блестели на лбу, дрожь в руках не унималась.
На шоссе Е-20, уже возле Арбуги, он обогнал караван длинных фур. Комиссару пришлось крепко вцепиться в руль – тяжелые грузовики подняли ветер, от которого “вольво” повело в сторону.
Из головы не выходил разговор с Поллоком – разговор, прервавший занятие с группой особого назначения.
Совершенно спокойным голосом Натан сообщил, что Микаэль Колер-Фрост жив.
Йона всегда был убежден, что мальчик и его младшая сестра – две из многочисленных жертв Юрека Вальтера. И вот Натан рассказал, что полиция обнаружила Микаэля на железнодорожном мосту в Сёдертелье и привезла в Южную больницу.
По словам Поллока, юноша был в тяжелом состоянии, но его жизни ничто не угрожало. Его пока никто не допрашивал.
– Юрек Вальтер все еще в изоляторе? – таков был первый вопрос Йоны.
– Да.
– Ты уверен?
– Уверен.
– А мальчик? Откуда вы знаете, что он – Микаэль Колер-Фрост?
– От несколько раз отчетливо произнес свое имя. Только это мы и знаем… и возраст совпадает. Разумеется, мы отправили слюну на анализ в лабораторию…
– Но отцу не сообщали?
– Сначала надо сравнить ДНК. В таком деле нельзя ошибиться.
– Я уже еду.
Черный, покрытый слякотью асфальт убегал под колеса автомобиля. Комиссар изо всех сил старался не гнать машину. В памяти вставали картины того, что случилось много лет назад.
Микаэль Колер-Фрост, думал он.
Микаэля Колер-Фроста нашли живым спустя столько лет.
Одного только имени “Фрост” хватило, чтобы Йона заново пережил всё.
Он обогнал залепленную грязью белую машину, заметив краем глаза, как малыш машет ему какой-то мягкой игрушкой. Комиссар погрузился в воспоминания. Вот он в уютно захламленной гостиной, в гостях у коллеги – Самюэля Менделя.
Самюэль наклоняется к нему через стол, черные кудри падают на лоб, и повторяет следом за Йоной:
– Серийный убийца?
Тринадцать лет назад Йона начал предварительное расследование, которому суждено было полностью изменить жизнь комиссара. Вместе со своим напарником, Самюэлем Менделем, он приступил к поиску двух человек, пропавших в Соллентуне.
Первой была пятидесятипятилетняя женщина, которая не вернулась с вечерней прогулки. Ее собака обнаружилась позади магазина “Ика Квантум” – она бежала по подъездной дороге, и поводок волочился за ней. Два дня спустя пропала свекровь женщины – на короткой дороге между домом престарелых и пунктом приема лотерейных билетов “Бинго”.
Выяснилось, что пять лет назад в Бангкоке пропал брат женщины. К делу подключились Интерпол и Министерство иностранных дел, но мужчину так и не нашли.
Мировой статистики по пропавшим без вести не существует, но каждому ясно, что число их колоссально. В США пропадают почти сто тысяч человек в год, в Швеции – около семи тысяч.
Большинство удается найти, но тех, кто пропадает бесследно, все-таки чудовищно много.
Но лишь немногие из пропавших бесследно бывают похищены или убиты.
И Йона, и Самюэль не так давно служили в уголовной полиции, когда оба заинтересовались пропавшими в Соллентуне женщинами. Некоторые обстоятельства весьма напоминали обстоятельства исчезновения еще двух человек – в Эребру, четыре года назад.
Тогда пропали сорокалетний мужчина и его сын. Они направлялись в Глансхаммар, на гостевой матч по футболу, но в Глансхаммаре так и не появились. Их машину нашли покинутой на узкой лесной дороге, ведущей отнюдь не к месту соревнований.
Сначала было предположение, брошенная в воздух мысль.
Что, если между этими событиями есть некая связь, несмотря на разницу в географии и во времени?
Тогда не такой уж нелепой выглядела гипотеза о том, что и другие пропавшие могут оказаться связанными с этими четверыми.
Подобные подготовительные, предварительные расследования – рутинная полицейская работа, выполняется она за письменным столом, за компьютером. Йона с Самюэлем собирали и структурировали информацию обо всех, кто бесследно пропал в Швеции за последние десять лет.
Они хотели понять, есть ли у кого-то из пропавших без вести нечто общее, что не являлось бы простой случайностью.
Напарники клали разные дела одно на другое, как листы прозрачной бумаги, – и вот, словно они рисовали картинку, где требовалось соединить точки линиями, перед ними выступило подобие звезды.
Неожиданный рисунок показал: пропавшие часто происходили из семей, где и до этого бесследно исчезал человек, порой и не один.
Йона вспомнил, какая тишина воцарилась в кабинете, когда они сделали шаг назад и рассмотрели результат. Сорок пять пропавших без вести подпадали именно под этот критерий. Многих, вероятно, придется исключить в ближайшие же дни, но сорок пять – это на тридцать пять больше, чем просто случайность.
В рабочем кабинете Самюэля висела большая карта Швеции, на которой булавками были отмечены места, где пропадали люди.
Оба они, конечно, понимали, что не все пропавшие убиты, но решили пока никого не отметать.
Так как никто из известных им преступников не подходил по времени исчезновений, они сосредоточились на поисках мотива или modus operandi. Ни одно из уже расследованных убийств не напоминало эти. Убийца, с которым они столкнулись на этот раз, не оставлял следов насилия и очень тщательно прятал тела своих жертв.
В зависимости от выбора жертв серийных убийц обычно делят на две группы. В одну попадают педанты, ищущие идеальную жертву, которая как можно лучше соответствует их фантазиям. Такие убийцы нападают на людей определенного типа – например, исключительно на белокурых мальчиков лет двенадцати.
Для другой группы, генералистов, решающим оказывается доступность жертвы. Жертва главным образом играет некую роль в фантазиях убийцы, так что не имеет значения, кто жертва на самом деле и как он или она выглядит.
Но тот серийный убийца, которого нутром чуяли Йона и Самюэль, не попадал в эти категории. С одной стороны, он был генералистом, поскольку его жертвами становились совершенно не похожие друг на друга люди, а с другой – почти ни одна жертва не была легкодоступной.
Они искали убийцу-невидимку. Рисунка не просматривалось, маньяк не оставлял ни следов, ни какой-либо внятной подписи.
День шел за днем, пропавшие в Соллентуне женщины не находились.
Йона с Самюэлем не могли предъявить начальству никаких конкретных данных. Они только твердили: существование убийцы – единственное, что объясняет все эти исчезновения. Через два дня их предварительное расследование вычеркнули из списка первоочередных, и они остались без ресурсов, благодаря которым могли бы продолжать работу.