– Алло! – повторил Рейдар. – Кто это?
– Папа, это я, – прошептал странный тонкий голос. – Фелисия.
Пол качнулся под ногами.
– Фелисия?
Голоса почти не было слышно.
– Папа… папа, мне так страшно…
– Где ты? Где ты, маленькая моя?..
Вдруг послышалось хихиканье, и Рейдара передернуло.
– Папочка, дай мне двадцать миллионов…
Рейдар понял: какой-то мужчина пищал, стараясь изобразить детский голосок.
– Дай мне двадцать миллионов, и я заберусь тебе на колени…
– Вы знаете что-нибудь о моей дочери? – спросил Рейдар.
– Ты хреновый писатель, и читать твои книжки блевотно.
– Да, так и есть… но если вы что-нибудь знаете о…
Разговор прервался. У Рейдара так тряслись руки, что он не мог набрать номер полиции. Он попытался собраться, подумал, что надо позвонить и рассказать об этом разговоре, хотя это и ни к чему. В полиции решат, что он сам виноват.
Рабочий день подошел к концу, но Андерс все еще оставался в больнице. Он хотел отследить третьего пациента, молодую женщину.
Ее привезли прямиком из Карсуддена, и она не выказала никакого желания общаться с персоналом. Лекарства, которые она получала, были слишком мягкими, учитывая заключение судебных психиатров.
Лейф ушел домой, и сегодня вечером дежурила могучая женщина по имени Пиа Матсен. Говорила она немного, в основном читала детективы и зевала.
Андерс приклеился к монитору, наблюдая за новой пациенткой.
Она была бесподобно красива. Днем он столько таращился на нее, что глаза пересохли.
Новенькую считали опасной и склонной к побегу. Преступления, за которые она предстала перед судом первой инстанции, были чудовищными.
Глядя на нее, Андерс не мог поверить, что она совершила эти преступления, хотя и понимал, что все правда.
Пациентка была субтильной, словно балерина, а бритая голова как будто мягко сияла.
Может быть, именно из-за красоты в Карсуддене ей давали всего лишь трилафон и стесолид.
После встречи с больничным начальством Андерс практически принял на себя руководство особым отделением.
С этого дня он принимает решения касательно пациентов.
Он посовещался с доктором Марией Гомес из отделения номер тридцать. Обычно за пациентами сначала какое-то время просто наблюдают, но Андерс решил прямо сейчас дать новой пациентке галоперидол внутримышечно. От этой мысли защекотало внутри, тело наполнилось странным тяжелым ожиданием.
Пиа Матсен вышла из туалета. Глаза полуприкрыты. Длинный обрывок туалетной бумаги пристал к подошве и волочился за ней. Шаркая ногами, женщина приблизилась, лицо ее было расслабленно.
– Я не настолько устала, – рассмеялась она, встретив взгляд Андерса.
Она сняла с подошвы бумагу, бросила в мусорную корзину, села в кресло перед Андерсом и посмотрела на часы.
– Хочешь спеть колыбельную? – спросила она, заходя в систему и гася свет в комнатах пациентов.
Изображение трех пациентов еще какое-то время стояло перед глазами, отпечатавшись на сетчатке глаз. Перед тем как боксы погрузились в темноту, Вальтер лежал в кровати на спине, Берни сидел на полу, скрестив на груди руки, а Сага устроилась на краю койки, угрюмая и хрупкая одновременно.
– Они уже как члены семьи, – зевнула Пиа и раскрыла книжку.
В девять свет потушили. Сага сидела на краю койки. Микрофон снова был за поясом штанов. Пока он не приклеен, безопаснее держать его при себе. Без микрофона вся операция теряет смысл. Сага подождала. Вскоре в темноте проявился неясный серый четырехугольник. Окно с толстым стеклом в двери. Еще через несколько минут из темноты, словно туманный пейзаж, выступили очертания других предметов. Сага поднялась, отошла в самый темный угол, легла на холодный пол и стала качать пресс. Сделав триста подъемов, она перевернулась, осторожно потянула мускулы живота и стала делать отжимания.
Внезапно ее настигло чувство, что за ней кто-то наблюдает. Что-то изменилось. Сага встала, взглянула вверх. Стекло было темным – окошко закрыто с той стороны. Сага быстро сунула пальцы за пояс, схватила микрофон, но уронила его на пол.
Послышались шаги, движение, что-то металлически скрежетнуло о дверь.
Сага, торопливо проведя ладонями по полу, нашла микрофон. Едва она успела сунуть его в рот, как зажглась лампа на потолке.
– На крест, – велел напряженный женский голос.
Сага замерла на четвереньках, с микрофоном во рту.
Потом медленно поднялась, пытаясь собрать во рту побольше слюны.
– Побыстрее.
Сага, стараясь потянуть время, подошла к кресту, взглянула на потолок, снова опустила глаза. Встала на крест, повернулась спиной к двери, подняла взгляд к потолку и сглотнула. Глотку сильно кольнуло, и микрофон медленно заскользил вниз.
– Мы с тобой уже здоровались, – сказал протяжный мужской голос. – Я здесь главный врач и отвечаю за твое лечение.
– Я хочу встретиться с адвокатом, – объявила Сага.
– Разденься до пояса и медленно подойди к двери, – велел первый голос.
Сага сняла рубаху, дала ей упасть на пол, оставшись в застиранном лифчике, повернулась и пошла к двери.
– Остановись и покажи обе ладони, выверни руки, широко открой рот.
Металлическое окошко открылось. Сага протянула руку и получила стаканчик с таблетками.
– Кстати, я назначил тебе другие лекарства, – невозмутимо сказал врач.
Увидев, как врач готовит шприц с каким-то молочно-белым раствором, Сага мгновенно осознала, что значит быть во власти этих людей.
– Протяни левую руку в окошко, – велела женщина.
Сага понимала, что не может ослушаться. У нее подскочил пульс. Чья-то рука схватила ее руку, врач провел по мышце большим пальцем. Внутри заклокотала паника, желание вырваться.
– Насколько я понимаю, ты уже получаешь трилафон. – Врач бросил на Сагу странный взгляд. – Восемь миллиграммов, трижды в день, но я собираюсь попробовать…
– Не хочу, – перебила Сага.
Она хотела отдернуть руку, но дежурная держала ее мертвой хваткой и к тому же с такой силой гнула протянутую руку вниз, что Саге пришлось встать на цыпочки.
Сага старалась дышать спокойно. Что они собираются ей вколоть? С иглы свисала мутная капля. Сага снова попыталась вывернуться. Палец погладил тонкую кожу. Сага почувствовала укол, игла скользнула в мышцу. Сага не могла двинуть рукой. По телу расползался холод. Она видела, как рука врача вытащила иглу и прижала вату, чтобы остановить кровь. Наконец ее выпустили. Сага убрала руку, попятилась, угадывая за стеклом обе фигуры.