И Машка прекрасно осознавала, кто был причиной ссор. А старшенький, растеряв всю серьезность, взял ее за руку. Высокий, здоровый, но все равно подросток, которому хочется, чтобы все близкие люди были счастливы.
И Машка разделяла его желание.
Мефодий опасался, что она передумает. И хотел, чтобы передумала – на острове небезопасно, и нельзя быть настолько эгоистичным. Или можно?
Он как-то совершенно по-детски обрадовался, увидев ее, сидящую на лавке. Смешной дутый пуховик и синие джинсики, высокие ботинки с опушкой и перчатки лилового цвета. Эти перчатки были особенно хороши. А еще спортивная сумка, стоявшая рядом на лавке.
– Привет, – Мефодий припарковался рядом и, выбравшись из машины, протянул руку.
– Привет, – Машка руку пожала.
Смешная.
Из-под вязаной шапочки с помпоном, съехавшей на затылок, выглядывает светлая челка.
– Я вот решила… чтобы ты не поднимался… там лифта нет.
Зато имеется строгая сестра, которой Мефодий наверняка пришелся не по нраву. И эта сестра совершенно точно не одобряет Машкиного решения вернуться на остров. Она права, но… Мефодий не позволит обидеть эту девочку.
Ему просто нужен кто-то живой и здравомыслящий.
– Надо будет пригласить твоих родственников. – Он подхватил сумку, а руку ее не выпустил.
– На остров? Зачем?
– Ну, пусть убедятся, что там не так страшно, как им кажется.
Она подумала и кивнула, добавив:
– Старшенькому понравится. Он хотел бы увидеть дом с привидениями… И племянница у меня любопытная.
В машине она стянула шапочку, и волосы рассыпались.
– А сестре?
– Она скажет, что это неприлично. И спросит, в каких мы с тобой отношениях… – Машка вздохнула и покосилась на него.
А и вправду, в каких? Нет у них отношений, но будут, когда Мефодий разберется со всем. Должен же он понять, что происходит в доме!
– Знаешь… мне тут старшенький подсказал кое-что… – Машка ерзала на сиденье.
– Куртку расстегни, пока не изжарилась.
Она подчинилась. Под курткой обнаружился пушистый свитерок, расшитый бисером.
– Скажи, ты сможешь проверить кое-что? Расходы по карточке… сейчас, – она вытащила из кармана бумажку, сложенную вчетверо. – Вот. Он сказал, что сделать привидение не так и сложно.
Мефодий бумажку взял. Она сохранила яблочный аромат Машкиных духов. И развернув, он пробежался взглядом. А ведь самому следовало бы подумать! Он же не настолько отстал от мира… и выходит, что… ну да, вот и призрак… и проверить несложно, эти игрушки потянут прилично, а расходы он контролирует.
Кажется, Мефодий не сдержался, выругался. И Машка, покраснев, отвернулась к окну. Сделала вид, что не слышала? Забавная! Мефодий сгреб ее в охапку и поцеловал. В щеку. В мягкую, упоительно пахнущую яблоками щеку.
– Ты что?
– Ничего. Сейчас заедем в одно место, посидишь, подождешь меня? Я тебе мороженого куплю. Любишь мороженое?
– Осенью?
– А какая разница? – Его переполнял дикий азарт. И удивление: неужели все закончится? Не сейчас, но совсем скоро. Разгадка лежала на поверхности, а он…
– Никакой, – согласилась Машка, признаваясь: – Я люблю шоколадное. И в вафельном стаканчике.
Будет ей шоколадное и в вафельном стаканчике! Машину Мефодий оставил перед банком. Один звонок. Одна встреча. И полчаса ожидания. Распечатка, которая ложится в карман уликой, не для суда, но Мефодий и не собирается устраивать суд. Ожидаемо вышло. И подозрения подтвердились. Вот только он понятия не имеет, что с этими подтвердившимися подозрениями дальше делать.
Для начала – купить мороженое и успокоиться.
Добраться до острова и поговорить с гаденышем.
Видеомэппинг, значит. Создание трехмерной проекции… чудо современной техники.
Он не стал отпираться, не попробовал даже, только головой тряхнул, мазнул по Машке насмешливым взглядом. И заявил:
– Долго же до тебя, Феденька, доходило…
Софья всполошенно всплеснула руками и, обняв сына, который из этих объятий поспешил выскользнуть, заговорила:
– Мальчик не хотел плохого! Он шутил! Правда, милый? Ты ведь просто пошутить хотел?
И гаденыш кивнул, подтверждая:
– Шутил. Вы с этим призраком так носились, что прямо смотреть смешно. Взрослые же люди! Мам, отпусти.
Софья подчинилась. Она без сил упала в кресло, достала платочек и принялась обмахиваться.
– Рассказывай, – велел Мефодий, не спуская с гаденыша настороженного взгляда.
– А чего рассказывать? Это она догадалась? Респект тебе, учителка. – Он отвесил насмешливый поклон. – Сразу видно, мозги молодые, суевериями не раскуроченные.
Машка беззвучно вздохнула и поежилась, и Мефодий нашел ее ручку, сжал легонько. Жест этот не остался незамеченным.
– О, вижу, у вас полное взаимопонимание. Свадьба когда? Или ты, дядя Федя, без свадьбы? Оно и верно, на кой ляд жениться, когда и так даст?!
– Заткнись!
– Ты определись, заткнуться мне или рассказывать, а то непонятно. – Гаденыш сел рядом с Софьей и ногу на ногу закинул. – Да и рассказывать особо нечего. Эта вот…
Он указал на Стасю, которая пряталась в углу комнаты, выбрав самый дальний, самый темный, только глаза влажно поблескивали.
– Объявилась она, значит, со своей историей о жутком призраке, который смерть несет. – Гаденыш сел, упершись локтями в колени. Неудобная поза, некрасивая. – И маменька моя подхватила.
– Я?
– Ты, мамуль, ты. – Он похлопал Софью по полной коленке. – Кто приходил к папаше, требуя, чтобы немедленно вызвал священника? Или двух?
Софья порозовела.
– И Грета, вот на что здравомыслящая баба была, но и она стала ходить по дому на цыпочках.
– И ты…
– Нашел в Сети форум, где обсуждались разные штучки… шуточки…
Шутка вышла не смешной. Мефодий помнил и собственную растерянность, странный холод по спине, сердце, зачастившее, сбивавшееся с ритма. И темноту коридора, зыбь белесой полупрозрачной фигуры.
– Оно, конечно, влетело в копеечку… трехмерная графика… и еще проектор… и до фига чего… – он говорил медленно, останавливаясь, делая паузу между словами. Головой затряс, точно в уши попала вода, пожаловался: – Кружится что-то.
– Не дури.
Не дурит, внезапно осознал Мефодий. Бледный он, бледнее обычного, а глаза черные, расплываются зрачки. И руку вдруг к груди прижал.
Софья, глянув на сына, завизжала.
…Безумие.