— Какие еще вопросы?!
— Что ты делал в лесу?
— Не понимаю, о чем ты.
Глеб сжал еще сильнее. Из глаз парня хлынули слезы.
— Пусти… — простонал он.
— Пущу. Но сначала ты расскажешь мне, что делал в лесу?
И Глеб надавил еще сильнее. Из глаз Геера текли слезы.
— Это крэк… — плакал Славик.
— Что?
— Крэк. Я получал товар.
Глеб быстро обшарил карманы парня и нашел в них два прозрачных пластиковых пакета с белыми хлопьями внутри.
— Пусти… — снова захныкал парень. — Прошу… Больно же.
Глеб положил пакеты на траву.
— У кого берешь дурь? — сухо поинтересовался он.
— У одного залетного фраера. Он приезжает раз в неделю. Встречаемся мы с ним в лесу.
— Кто он такой?
— Да не знаю я! Он мне дает товар на реализацию, а через неделю я ему отдаю бабки. А имени его я не спрашивал.
— Значит, крэк, — задумчиво проговорил Глеб.
Он чувствовал досаду. Всего лишь наркотики. И никакой страшной тайны.
— Пусти! — снова взмолился Геер-младший.
Но Глеб не спешил его отпускать. Нужно было прояснить еще один вопрос.
— Я знаю, что ты помогал Борису Алексеевичу разбирать старые экспонаты в подвале музея.
— И что? — хрипло проговорил Славик.
— Зачем ты это делал?
Парень не отвечал.
— Говори! — Глеб надавил ему на руку.
— А-а… — простонал Славик. — За деньги! Я помогал ему за деньги!
— За деньги? — удивленно переспросил Глеб, чуть ослабляя нажим.
— Да! За деньги! И крэк, и все остальное! — Славик шмыгнул носом. — Думаете, раз мой папаша банкир, то и у меня тоже куча денег?
— А разве нет?
— Папик, сволочь, денег сцеживает — как чужому! Дает на неделю столько бабла, сколько мне и на день не хватает!
— Не хватает денег, чтобы пускать пыль в глаза? — уточнил Глеб.
Геер зыркнул на него скошенным глазом.
— А ты бы на моем месте что сделал? Меня уважают только потому, что я — сын богача Геера. И Кристинка со мной только поэтому мутит. Как я им скажу, что мой батя — жмот и кулак? И что своему родному сыну бабла сцеживает меньше, чем камердинеру?
Глеб обдумал слова парня.
— Бизнес, значит, — задумчиво проговорил он.
— Угу. А че, я же никому плохо не делаю.
— Сколько дядя тебе платил за работу?
— По две штуки за вечер.
— Откуда у него были деньги?
— Откуда я знаю?!
— Как вы нашли подземный тоннель?
— Дядь Боря нашел его до меня. А я просто помог ему эту дыру разгрести. Расчистить там все… — Славик захныкал. — Пусти руку, изверг! Сломаешь же!
— Сколько времени ты на него работал? — сухо спросил Глеб.
— Не знаю. Месяц или больше.
— Ты ходил к нему каждый день?
— Почти. Приходил часов в восемь вечера. А уходил после полуночи.
— И что интересного вам удалось найти?
— Да ничего я не искал! — снова взвыл парень. — Я только камни долбил и мусор выносил! Пусти руку, больно!
Глеб выпустил руку Славика и поднялся на ноги. Парень перевернулся, сел на траве и, морщась от боли, потер пальцами вывихнутое запястье. Потом посмотрел на Корсака снизу-вверх и проговорил:
— Не сдавайте меня. Прошу! Если папик узнает, он с меня шкуру живьем сдерет. Я не шучу. Три года назад он сломал мне ногу за то, что я упер у него из кармана сотку баксов. А матери рассказал, что я упал с лестницы. До сих пор шрам остался. Показать?
— Не надо. Ты, случайно, не знаешь — захаживала ли к нему какая-нибудь женщина?
— А то! Баба у него точно была.
— Баба?
— Ну, телка. Только это уже после того, как он меня уволил, поэтому я ее никогда не видел.
— Откуда же ты знаешь, что у него была «телка»?
— А я, когда за зарплатой пришел, видел у него на воротнике рубашки след от губной помады. И физиономия у него светилась ярче луны. И еще — в подсобке пахло духами. Помню, я тогда пошутил, поздравил его с потерей девственности. — Славик ухмыльнулся. — Так он будто взбесился. Стал на меня орать, топать ногами.
— А ты?
— А че — я? Бабки свои взял да и ушел. Не связываться же мне с припадочным!
Славик Геер поднялся на ноги. Пугливо глянул на Глеба и спросил:
— Мне уже можно идти? А то рука сильно болит.
— Иди, — разрешил Глеб.
Славик повернулся и потрусил в сторону бара. Глеб посмотрел ему вслед, задумчиво сдвинул брови и потянулся в карман за сигаретами.
…Гостиничный номер не отличался особым комфортом, но после целого дня беготни, забот и страсти он показался Глебу Корсаку настоящим тихим островком посреди бушующего океана событий.
Глеб разулся, скинул пиджак и повалился на кровать. Полежал немного неподвижно, наслаждаясь отдыхом, потом повернул голову к тумбочке и взглянул на рукопись дядиного романа. Несколько секунд он размышлял, затем, решившись, протянул руку и взял стопку бумаг с тумбочки.
Открыл рукопись на заложенной странице, поправил поудобнее настольную лампу и погрузился в чтение, начав с того абзаца, на котором остановился утром.
«Закончив мыть руки, пастор выпрямился, обвел общинников строгим взглядом и громко сказал:
— Кузнец Ганс отправился в лучший мир. Теперь все позади. Лекарь, окажи помощь всем, кто в ней нуждается!»
12
«— Меня зовут отец Зиберт, — представился человек в рясе, усадив Галеба за стол и усевшись напротив. — Я пастор и глава этой общины.
— Вы предводитель тех людей, которые мучили меня? — негромко уточнил Галеб.
— Прости за это. Мы должны были убедиться, что ты не представляешь для нас угрозы.
Галеб кивнул, давая понять, что принимает извинения, и спросил:
— Что случилось с кузнецом Гансом?
Глаза пастора Зиберта сверкнули, и он ответил глухим, предостерегающим голосом:
— Ты ведь слышал — в него вселился злой дух.
— Это в самом деле так?
— Да. Роминтскую пущу, из которой ты пришел, называют адской. Именно поэтому наши люди отнеслись к тебе настороженно.
— Они подумали, что я — злой дух?
— А ты их за это осуждаешь?
Галеб нахмурился и покачал головой: