Рида всего трясло. Лицо посерело.
– Он заодно с Чёрными Платками!
Плохо дело, понял Эраст Петрович и с наигранной бодростью воскликнул:
– Отлично, сшибём двух птичек одним камнем!
Уош попятился.
– Только без меня. Воевать с Безголовым я не подряжался. Пегги, старушка, уходим!
Не слушая уговоров, он понёсся вниз по тропе. Серая лошадь потрусила сзади.
– Эй! – крикнул Эраст Петрович. – Может, кинем кости? Поставлю что хотите!
Из-за поворота донеслось:
– Изыди, сатана!
Так фандоринская кавалерия сократилась на четверть.
Боевого духа отряду это происшествие не прибавило. Тем не менее двинулись дальше.
По узкой горной тропе посси двигалось цепочкой. Но перед выходом на плато Эраст Петрович собрал всех в плотную кучку и ещё раз объяснил задачу.
– Дамы и г-господа! Каждому из вас присвоен номер. Чётные бегут вправо, нечётные влево. По краю всего открытого пространства расположена гряда больших камней. Прячетесь за них по двое – по трое, выставляете наружу палки и ни в коем случае не высовываетесь. Что бы ни происходило. П-понятно?
– Я-асно! Поня-атно! – отозвался нестройный хор, в котором старательнее всего звучали женские голоса.
У Эраста Петровича защемило сердце от нехорошего предчувствия. Однако менять план было поздно.
– Вперёд! – сказал он конным, доставая белый платок.
Самый рискованный момент операций был сейчас. Если часовой, увидев трёх всадников и рассредоточивающихся за их спиной пехотинцев, откроет пальбу, могут быть жертвы. Вся надежда на белый флаг.
Фандорин поскакал вперёд, изо всех сил размахивая платком и крича:
– Не стреляй! Не стреляй! Мы хотим говорить!
Часовой выстрелил, но, кажется, не по парламентёрам, а в воздух – подал сигнал тревоги.
– Всё! Спешиваемся! – догнал Скотт, показывая на большой валун, расположенный в центре плато.
Это было обговорено заранее, все трое выпрыгнули из сёдел. Скотт гикнул на лошадей, и те припустили назад. Они больше не понадобятся.
Прижавшись к нагретой солнцем поверхности камня, Эраст Петрович оглянулся и облегчённо вздохнул.
Первый этап операции прошёл без сучка без задоринки.
Стратегически важный пункт, откуда будут вестись переговоры, занят. Коммунары все целы и залегли в укрытие – оттуда торчат лишь верхушки шляп и палки, даже отсюда похожие на ружейные стволы, а уж со скалы тем более.
– Малость погодим, – шепнул Скотт. – Пускай старшой подойдёт. Не с часовым же переговариваться…
В бинокль было хорошо видно голову дозорного, торчащую из-за камня: шляпа с широкими полями, чёрный платок на лице. Дуло «винчестера» быстро перемещалось вправо-влево – часовой нервничал.
Минут через пять рядом возникли ещё две шляпы.
– Пора, – сказал Мелвин, прищуренные глаза которого зоркостью не уступали цейссовской технике. – Сам поговоришь?
– Лучше ты. Тебя они наверняка знают.
В руке «пинка» появился кожаный рупор. Откашлявшись и хлебнув из бутылки, Скотт заорал так, что у Эраста Петровича заложило ухо.
– Эй вы, ублюдки! Это Мелвин Скотт из агентства Пинкертона. Со мной два помощника маршала и посси в полсотни человек! Вам из этой мышеловки не выбраться! Выходите по одному, с поднятыми руками!
Никакого ответа. Две шляпы исчезли, осталась только одна.
– Не надо было про поднятые руки, – недовольно сказал Фандорин. – На такое они нипочём не согласятся. Мы же обо всём условились! Они должны отдать девушку и уйти из д-долины!
– Ты поучи меня, как вести переговоры с бандитами. – Скотт тряхнул бутылку и расстроился – виски оставалось на донышке. – Требуешь доллар – получаешь цент. Законы торговли.
Со скалы замахали тряпкой.
– Эй, Скотт! Хочешь серьёзного разговора – поднимайтесь сюда! Двое!
– Почему двое? – спросил Эраст Петрович.
– Так всегда делают. Один торгуется, другой ходит взад-вперёд, докладывает старшому. Можно, конечно, сказать, чтобы сами шли сюда, но это рискованно. Не дай Бог разглядят, что у нас с тобой за посси. Тогда конец.
Соображение было здравое.
– Если двое, то идём мы с Масой. Ты остаёшься.
– Согласен. Не оставлять же за главного китайца.
– Он японец.
– Какая разница. Только учти: они ни в коем случае не должны догадаться, что ты у нас командир. Иначе они вас не выпустят. Пусть думают, что посси привёл Мелвин Скотт.
Когда Фандорин с Масой вышли на открытое место и медленно направились к Двум Пальцам, камердинер сказал:
– Это очень хорошо, господин, что у них тут принято вызывать двух парламентёров. Может быть, мы сами справимся с людьми в чёрных фуросики. Если их меньше десятка.
Оказалось, что в утёсе, на котором было устроено гнездо для часового, вырублены грубые каменные ступеньки.
– Оружие положите на землю, чтоб я видел! – крикнули сверху. – И подымайтесь!
Эраст Петрович выложил «русский» револьвер, Маса – короткий меч.
– Эй, косоглазый, а из второй кобуры?
– Там торько парочки, рис кусять!
Маса расстегнул кобуру и показал торчащие оттуда деревяшки.
Стали подниматься.
– Без фокусов! Руки держите на виду! Вы у меня на мушке! – покрикивал сверху все тот же голос.
В десяти саженях от земли в скале была выемка – будто дупло в гнилом зубе.
Отличное природное укрытие было расширено и обустроено так, чтобы обеспечивать дозорному идеальный обзор и защиту. Здесь стоял деревянный стул, баклажка с водой, валялись окурки. К стенке была прислонена винтовка. Человек в низко опущенной шляпе держал в руках два револьвера, наведённых на переговорщиков. Глаза над чёрным платком были карие, насторожённые.
– Вон туда, один за другим и тихонько, тихонько.
Он мотнул подбородком в сторону. В глубине виднелись ещё какие-то ступеньки.
Эраст Петрович шагнул на них первым.