— Я принесу воды, — его жена Маруся бросилась к колодцу, находящемуся в палисаднике.
Таня с Михаилом Матвеевичем уложили хозяйку дачи на пол.
— Вы разотрите ей виски, — посоветовала девушка, — а я пойду посмотрю, что с ее мужем.
Селезнева сразу же пришла в себя и удержала Татьяну за полу халата.
— Дочка, — сказала она, — там, в доме, у меня лекарства, принеси, пожалуйста.
— Какие лекарства? Где? — уточнила та.
— В спальне, на тумбочке шкатулка стоит, там таблетки.
— Хорошо, — Таня зашла в дом.
— Анюта, попей воды, — Маруся одной рукой приподняла ей голову, а другой поднесла кружку к ее рту.
— Я посмотрю, что с Николаем, — Михаил попытался перешагнуть через Анну, лежащую поперек входа. — Действительно, где у вас свет включается?
— Погоди, — остановила его Селезнева. — Где ваша жиличка? Чего она там копается? Иди посмотри. Маруся, а ты побудь со мной. Если со мной что-то случится, позвони Игорю. У тебя же есть его номер?
— Да, где-то был записан.
— Я принесла шкатулку, какие таблетки вам дать? — поинтересовалась Таня, заглядывая между тем в кухню, где на полу, лицом вниз, лежал Николай Александрович. Ей удалось-таки нащупать выключатель. — Ваш муж… Ему нужна помощь…
— Стой! — Анна Павловна схватила ее за ногу. — Я сама.
Проявив невероятную прыткость, Селезнева вскочила на ноги и бросилась к мужу.
— Коля! Коленька, родной мой! Ты меня слышишь? Потерпи чуток, сейчас приедет «Скорая», ты только не умирай.
— Анюта, он дышит? — осторожно поинтересовалась Заварзина.
— Дышит, но слабо.
— Позвольте я его осмотрю, — настаивала на своем Таня.
— Коленька, родной, — причитала Селезнева, не обращая внимания на предложение соседской жилички, — держись. Ты же сильный, ты сможешь…
— Анна, — Михаил попытался оторвать соседку от мужа, — пусть Таня осмотрит Колю, а ты пока таблетки выпей.
— Уходите! Все уходите отсюда! — закричала Селезнева, не зная что ей делать дальше.
— У нее, вероятно, шок, — предположила Маруся.
— Похоже на то, — согласилась Таня.
— Да, дела, — произнес Михаил. — Баллон разорвало в клочья. Вот у Трофимовых в прошлом году баллон взорвался, так крышу снесло, у соседей окна повыбивало. Похоже, газ был на исходе.
— А отчего он мог взорваться? — спросила Татьяна, на какое-то время потеряв интерес к «жертве» взрыва. — И почему среди ночи?
Но ей никто не ответил. Анна Павловна рыдала над телом своего мужа.
— «Скорую» вызывали? — раздался женский голос.
— Вызывали, — ответили все одновременно.
— Ну и где пострадавший? — Докторша обвела взглядом людей, заполонивших летнюю кухню.
— Здесь, — сказала Селезнева, отползая от мужа.
— Понятно. Посторонних прошу покинуть помещение! — скомандовала докторша. Заварзины сразу же пошли на выход, Таня же задержалась у входа. — Девушка, вы родственница?
— Нет.
— Тогда идите, не мешайте работать! — Докторша наклонилась к пострадавшему.
— Ступайте! — Молодой фельдшер буквально вытолкал любопытную Таню в сад.
— Ну что, больной, вставайте! Мы одни.
— Как же я затек! — Николай Александрович перевернулся на спину.
* * *
Минут через десять Селезнева, накрытого простыней, вынесли на носилках из дома и погрузили в карету «Скорой помощи». Анна Павловна, усаживаясь туда же, успела заметить, что Таня буквально повисла на заборе, наблюдая за происходящим.
— По-моему, все прошло гладко, — многозначительно проговорила докторша, и Селезнева сразу же полезла в сумку за деньгами, которые я накануне передала ее мужу.
— Вот, возьмите, пожалуйста.
Неотложка довезла Селезневых до гостиницы «Олимпус», где предстояло пожить несколько дней Николаю Александровичу. Я договорилась с Соколовым, что он займет номер Малкиньша. Утром, едва рассвело, Анна Павловна поехала домой, на Техническую улицу. Оттуда, с домашнего телефона, она позвонила Антонине Бочаровой.
— Тоня, это я, — произнесла Селезнева сквозь искусственные рыдания.
— Аня? — уточнила Бочарова. — Что случилось?
— Случилось, Тонечка, случилось, — расплакалась Селезнева. — Коля… он… его больше нет.
— Как это «нет»? А где он? — не сразу сообразила, в чем дело, Антонина Никитична. — Говори толком, что произошло?
— Его больше нет с нами, — Анна Павловна упорно избегала слова «умер». — Совсем нет, понимаешь?
— Как? Не может быть! Что с ним произошло?
— Несчастный случай, газовый баллон на даче ночью взорвался, — сквозь слезы говорила Селезнева. — Колю взрывной волной отбросило на другой конец кухни… У него все лицо в ожогах… Наверное, в закрытом гробу хоронить будем.
— Он сразу скончался? — поинтересовалась Антонина.
— Нет, по дороге в больницу. Так что вместо приемного отделения его доставили сразу в патологоанатомическое, в то, что на Малой Студеной.
— Ужас какой! Аня, прими мои соболезнования, — искренне сопереживая горю своей приятельницы, говорила Бочарова. — Скажи, чем я могу помочь?
— Спасибо, Тонечка, пока ничего не надо. О времени похорон я сообщу тебе позже, сейчас Игорь занимается этим вопросом.
— Аня, крепись! Я могу представить себе, что ты сейчас испытываешь, сама пережила такое. Послушай меня: ты должна помнить, что жизнь продолжается. У тебя сын, внучка, может, еще внуки будут. Тебе есть ради кого жить. Хочешь, я к тебе сейчас приеду?
— Не стоит, у тебя свои дела…
— О чем ты! Дела подождут.
— Спасибо тебе, Тонечка, за добрые слова, но, право, не стоит ко мне приезжать. Я всю ночь не смыкала глаз, сейчас выпью лекарство и постараюсь хоть немного поспать.
— Это правильно. Тебе нужны силы.
Селезнева прервала связь с Бочаровой и набрала номер мужа:
— Коля, я сообщила Бочаровой все, что надо. Знаешь, я чувствую какое-то внутреннее опустошение… Она ведь мне поверила.
— Не бери в голову, сообщила и сообщила. Так надо, понимаешь?
— Не понимаю, но доверяю тебе. Если ты считаешь, что без этого никак было не обойтись…
— Считаю. Все, спасибо! Отдыхай!
Поговорив с женой, Селезнев позвонил мне, уже с нового номера.
— Ну что, Полина Андреевна, думаю, что Антонина уже передала сыну трагическое известие. Можете связываться с ним.
— Спасибо, я поняла вас.
Я дала Бочарову полчаса на осмысление информации, потом набрала его номер, только он оказался вне зоны доступа. Сергей не ответил мне ни через пять минут, ни через полчаса. Похоже, он решил уйти в подполье. К такому повороту событий я не была готова. Неужели Таня догадалась, что события этой ночи, свидетельницей которых она стала, были всего лишь инсценировкой, и сообщила об этом своему шефу? Что же предпримет теперь Бочаров? Я догадывалась, что его разочарование может быть очень злым. Мои мысли плавно перетекли на бомжей, и я поняла, что им угрожает реальная опасность. Я потянулась к «серой» трубке, чтобы позвонить в полицию и сообщить о том, что на территории бывшего деревообрабатывающего комбината слышны крики о помощи, но в следующий момент зазвонил другой мобильник. Взглянув на дисплей, я увидела знакомый номер и окончательно запуталась. Кто-то звонил с сотового телефона, который я дала на всякий пожарный случай Люсе с Васей. Они держали его на кладбище в укромном месте. Может, кто-то случайно нашел этот аппарат и баловства ради позвонил по номеру, забитому в телефонную книжку? Или же в тот момент, когда люди Бочарова похитили моих приятелей, мобильник был при них? Тогда это, возможно, звонит Сергей, чтобы донести до меня трагическую информацию — он выполнил свою угрозу… Я медлила с ответом, и гудки прекратились. Мне вдруг пришло в голову, что можно пойти на небольшую хитрость, дабы узнать, кто звонил. Взяв одну из своих «серых» трубок, в которой стояла симка с антиАОНом, я пошла в гостевую комнату, очищенную от прослушки, и набрала по памяти номер, с которого мне недавно звонили.