– Давно началось? – спросил ботаник.
– Только что, – на этот раз ответила Дайнека.
– … и это все, о чем на сегодня можно говорить наверняка, – Жуков закруглялся. – Нами ведется обычная работа по накапливанию следственного материала.
– Видел вашу программу, – прошептал ботаник и поправил очки.
– Да погоди! – Ирина неожиданно встала и громко сказала: – Уважаемый Лев Осипович, не считаете ли вы, что бомба предназначалась кому-то из автовладельцев?
Жуков кивнул.
– Есть такая версия. Если бомба служила неким предупреждением, то, возможно, объектом злоумышленников мог быть автомобиль.
Опасаясь, что ее станут перебивать, Ирина торопилась задать следующий вопрос:
– Рассматривается ли версия покушения на Виталия Воропаева?
– Фактов, подтверждающих попытку заказного убийства, пока нет. Уголовное дело возбуждено по статье двести тринадцатой, части третьей Уголовного кодекса Российской Федерации (хулиганство, совершенное с применением оружия).
– А то, что в момент взрыва Воропаев оказался именно на этом перекрестке, – это не факт?
Жуков раздраженно выпятил подбородок, ослабил галстук и перевел взгляд на окно.
– Не могу с полной определенностью утверждать, что машина Воропаева оказалась на перекрестке случайно. Возможно, факт ее нахождения там и взрыв как-то связаны. Но это только предположение. С уверенностью можно сказать лишь то, что автомобиль остановился, не доезжая до эпицентра взрыва. В машине, кроме Воропаева, находился его водитель. Сам Воропаев утверждает, что инцидент никак не может быть связан с ним, поскольку никаких угроз он не получал.
По залу прокатился разноголосый шум.
– Попрошу внимания! – заволновался человек из президиума.
– Еще вопросы? – Жуков обвел аудиторию строгим взглядом.
– Сам Виталий Воропаев не пострадал? – спросил мужской голос из последних рядов.
– Насколько мне известно, нет, – по многозначительной ухмылке было видно, что самого Льва Осиповича не огорчил бы другой исход дела.
– Сколько человек получили ранения в результате взрыва и каков материальный ущерб?
– Я уже говорил: пострадало семь человек. Большинство из них – прохожие. Всех раненых госпитализировали в больницу «Скорой помощи». Состояние пострадавших оценивается как среднетяжелое. Это в основном проникающие ранения и баротравмы. Материальный ущерб окончательно не определен. Значительно пострадали несколько машин, разрушен киоск «Роспечать»… – Жуков широко улыбнулся. – Девушка-киоскер отлучилась на минуту, как раз в этот момент произошел взрыв. Вот такое счастливое для нее стечение обстоятельств.
– Повезло девушке! – выкрикнул с места ботаник.
– Кто, по вашему мнению… – начала Ирина, но Жуков, не дослушав, сказал:
– Не знаю.
– Это происшествие связано с выборами? – не сдавалась журналистка.
– Думаю, нет. – Лев Осипович вежливо улыбнулся.
– Скользкий, как угорь! – прошипела Ирина. – Можно было не приезжать.
Она сердито запихивала в сумочку диктофон.
– Живет себе человек по принципу: «Сам дурак, и вас дураками сделаю».
Дайнека рассмеялась. В их сторону начали оборачиваться. Жуков, остановив на девушке взгляд, кажется, узнал ее, улыбнулся и качнул головой, как будто собрался с ней поздороваться.
– Смотри-ка, узнал!
В этот момент во весь рост поднялся ботаник. Дайнека настороженно выпрямилась, поняла: сейчас что-то будет.
– Скажите, пожалуйста! – он сделал паузу и поправил очки. – Вы можете дать хоть какую-то информацию о том, что произошло в поезде Москва – Красноярск, в вагоне, где ехал Виктор Шепетов? По той информации, которая есть у меня, там были убиты два охранника и похищены деньги, предназначенные для проведения предвыборной кампании Шепетова. И еще один вопрос… – теперь ботаник с трудом перекрывал шум голосов. – Это правда, что по подозрению в убийстве задержан Эдуард Марцевич – политтехнолог из штаба Турусова? Спасибо.
Жуков раскрыл рот, но говорить не мог. Смотреть на его лицо в этот момент было невозможно: он покраснел и с ненавистью взглянул на Ирину. Ботаник заулыбался.
– Я догадываюсь, от кого вы получили эту информацию… – произнес наконец Лев Осипович. Его голос стал набирать силу, в нем зазвучал металл. – В интересах следствия я сейчас ничего не могу рассказать. Однако должен вас огорчить: Эдуард Марцевич пока не задержан, и подозревается он в убийстве собственной жены. Дело семейное, и никакого отношения к Шепетову оно не имеет.
Ботаник снова встал, и все вокруг стихло.
– Из ваших слов следует, что в вагоне произошло три убийства? Насколько я понял, кроме двоих охранников была убита жена Эдуарда Марцевича?
Жуков молчал. Из-за стола встал модератор.
– Лев Осипыч ответил на ваш вопрос. В интересах следствия…
В зале пронесся ропот возмущенных голосов.
– …время, отпущенное…
Шум становился все сильнее.
– …в следующий раз…
Журналисты наперебой выкрикивали свои вопросы.
– …надеюсь… в будущем…
– Пойдем… – Ирина поднялась со своего места.
Они вышли из зала и направились в глубину обширного холла, где за буфетной стойкой находились места для курения. Там уже сидели несколько человек, среди которых Дайнека узнала Кринберга.
– Рад! Очень рад видеть вас! – он обнял Ирину за плечи.
Та решительно освободилась и заметила:
– Вы сильно переоцениваете свое обаяние.
– Неужели? – Кринберг на мгновение огорчился, но тут же улыбнулся Дайнеке. – Полагаю, нас следует наконец представить друг другу. Кринберг.
– Дайнека.
– Скажи-и-ите… – протянул он, оглядывая ее с ног до головы.
Девушка поежилась, и это было замечено.
– Вот что. Сегодня у меня как раз свободный вечер. Может быть, мы с вами…
– Забудь, – переходя на «ты», вклинилась Ирина.
– Ах нет? Да ради ж бога!.. – Кринберг немедленно перестроился: – Все было очень пупырчато, не находите?
– Что?
– Брифинг. Я слушал из-за двери. Внутрь заходить не стал. Как вам наш стажер? Он должен был сидеть рядом с вами.
– Очкарик?
– И как он?
Ирина испытующе посмотрела в лицо Кринберга.
– Ах, это вы…
– Какова была реакция Льва Осипыча?
– Конечно же, это вы…
– Еще бы, упустить такой случай…
– Вы не остановитесь ни перед чем!