– Ударишься в бега?
– А ты почитай, хотя бы по диагонали, и увидишь, в какую задницу мы угодили!
Дайнека потянулась за сумочкой.
– Где будем злоупотреблять?
– Есть приличная харчевня поблизости.
Прохлада раннего вечера освежала и немного дурманила.
– Все-таки наша сибирская весна – самая родная! – сказала Дайнека. В кожаной курточке поверх водолазки она чувствовала себя очень комфортно.
Изменившийся за годы разлуки центр Красноярска выглядел более чем респектабельно. Обновленные фасады старинных домов в сочетании с европейской иллюминацией и витринами дорогих магазинов производили впечатление полузаграницы на фоне все еще небогатого города.
Администратор харчевни «Енисейский тракт» поздоровался с Ириной как с завсегдатаем и предложил уединенный столик в глубине зала. Вишневые стены и приятный полумрак не оставляли места тревогам и конкретно заряжали на плановый отрыв.
С достоинством светских львиц они вкушали водочку с нехитрыми русскими разносолами. Между второй и третьей рюмкой Дайнека пробежала глазами несколько отмеченных газетных заголовков.
– Какая гадость!
Она прочитала: «Убийство по приказу»… «Решающий аргумент в предвыборной гонке»… «Похитил деньги и задушил жену»…
– Не будем винить мастеров пропаганды, – великодушно предложила Ирина, она на глазах приходила в себя. – Кринберг использовал удобный случай. Он хоть и сволочь последняя, но настоящий профессионал.
– И это ты называешь профессионализмом?! – Дайнека схватила газеты и возмущенно затрясла ими в воздухе.
– В известном смысле да. Учись.
– Никогда!
– В таком случае поздравляю: ты никогда не получишь хорошей работы, – Ирина забрала у нее газеты и бросила их под стол. – Расскажи лучше, что рассказал Жуков?
Дайнека оживилась:
– Я не ожидала, что он согласится со мной говорить.
– Не ожидала? Какая заниженная самооценка… – Ирина рассматривала на просвет свою рюмку. – Надеюсь, ты видела себя в зеркале?
– И что?
– Короче, кто привел Марцевича к Жукову?
– Казачков!
Ирина изменилась в лице, встала и снова опустилась на стул.
– Та-а-а-ак…
– Лев Осипович рассказал, что Мединцев уже спал, когда они пришли с бутылкой.
– Почему же Эдик сказал, что его пригласил Мединцев?
– Может, опасался, что Рита его не отпустит? – предположила Дайнека.
– Но зачем Казачкову тащить Эдика Марцевича к Жукову? Что ему с этого? Не понимаю…
Ирина достала из сумочки телефон.
– Подожди, я сейчас, – она встала и направилась в сторону туалетных комнат.
Дайнека проводила ее взглядом и, вздохнув, ткнула вилкой в ядреный маринованный гриб. Опенок увернулся, в последнем гибельном устремлении пролетел метра два и смачно шлепнулся на пол.
Дайнека смущенно огляделась. Кажется, никто не заметил ее оплошности. И вдруг на прыткий опенок обрушился мужской ботинок. Поскользнувшись, мужчина едва удержал равновесие.
– Осторожно… – произнес тот, что шел за ним.
К столу вернулась Ирина, сунула мобильник на место и, усевшись, потянулась к графину с водкой.
– Я пас, – сказала Дайнека.
– А я выпью.
– Что-нибудь случилось?
– Случилось. И давно. Но от этого нисколько не легче. – Ирина выпила и с шумом втянула в себя воздух.
– Не понимаю.
– Сейчас все поймешь.
Дайнека посмотрела в ту сторону, куда, не отрываясь, смотрела ее собеседница. Сквозь стеклянную дверь было видно, как у гардероба снимает пальто какой-то мужчина. Затем он вошел в зал, огляделся и направился к их столику.
Это был Иван Данилович Казачков.
– Знакомься, – сказала Ирина, когда он сел.
– Мы уже знакомы, – напомнила Дайнека.
– Это мой бывший муж.
Иван Данилович привстал со своего места. Дайнека затихла.
– Иван, – что-то в голосе Ирины переменилось. Казалось, она говорит с провинившимся ребенком, которого должна наказать, но вместе с тем очень любит. – Ты должен рассказать всю правду. Мне кажется, ты попал в большую беду.
Казачков выглядел потрясенным, было видно, что ему нужна поддержка.
– Разрешите?.. – он налил себе водки и тут же выпил. Потом, помедлив, налил еще.
– Закусывай, – скомандовала Ирина.
Он выпил и послушно закусил бутербродом.
– Расскажи мне, какое ты имеешь отношение к тому, что случилось в поезде?
– Ира… Прости меня!
– Сейчас не до того.
– Скажи, что ты простила меня! Я не могу больше с этим жить. Умоляю!
– Я давно тебя простила, Иван.
– А я себя не простил!
– Рассказывай.
– Все началось с того, что я узнал: моя жена мне изменяет. – Поймав торжествующий взгляд Ирины, Казачков согласился: – Это справедливое наказание за то, что я сделал с тобой. Я заслужил. Но когда мне стало известно, кто мой соперник, я был полностью уничтожен. Им оказался Шепетов.
Ирина и Дайнека переглянулись.
– Да-да, мой патрон Виктор Шепетов. Зачем ему нужна была Светка, не знаю. У него таких, как она, сотни. Иногда мне кажется, этим он хотел еще больше унизить меня, растоптать, – Казачков поморщился. – Сначала я хотел уйти с работы и уже был готов уволиться, как вдруг… – он замолчал.
– Что случилось, Иван? – спросила Ирина.
– Сейчас вы обе должны пообещать мне, что никому ничего не расскажете. Обещаете?
– Клянусь, ты меня хорошо знаешь.
– А вы, Людмила?
– Клянусь.
– Тогда слушайте. Именно в тот момент, когда я готов был на все, лишь бы ему отомстить, мне позвонили и сделали одно предложение. Я согласился.
– Кто звонил? Что за предложение?
– Кто именно, мне не известно, – поймав на себе недоверчивый взгляд Ирины, Иван Данилович занервничал. – Клянусь тебе, Ира, клянусь! Я действительно не знаю, кто звонил. Инструкции получал по телефону. Конечно, потом я понял, во что ввязался, но в тот момент, когда здесь… в груди… – Казачков приложил руку к сердцу, – …все обуглилось от обиды и унижения…
– Я понимаю тебя, Ваня.
Ирина погладила его по щеке. Иван Данилович порывисто обнял ее, потом, отшатнувшись, продолжил:
– Я должен был совершить несколько довольно простых действий. Но неожиданно, из-за погоды, планы изменились, и в последний момент мне навязали чудовищную роль, – лицо Казачкова помертвело. – Я должен был принести охранникам пиво, в которое подсыпали снотворное. Потом позвонить по телефону и, когда остановится поезд, через окно передать сумку с деньгами тому, кто за ними придет… Так я и сделал…