На мгновение ливень затих, но потом обрушился с такой силой, что стало страшно и захотелось забиться в какой-нибудь тихий угол. Впереди по-прежнему маячила отцовская спина, и она была единственным ориентиром в этой нескончаемой круговерти.
Дайнека уже не пряталась от колючих струй дождя, которые особенно больно хлестали по рукам и лицу. Ей хотелось побыстрей оказаться на месте. Падающая с неба вода мощными боковыми ударами колотила о стены вагонов, а сильный ветер раскачивал их, словно пробовал опрокинуть. Рядом с ней бежали промокшие, сгорбленные люди. И только проводники, сопротивляясь порывам ветра, непоколебимо стояли каждый на своем посту.
Перекрывая шум дождя, за спиной раздался звук, похожий на автомобильный сигнал. Дайнека продолжала бежать, справедливо полагая, что на перроне автомобилю не место. Но позади нее снова раздался гудок и взвыла сирена. Обернувшись, девушка увидела большой черный автомобиль.
Расступившиеся пассажиры с любопытством наблюдали непривычное зрелище, на их мокрых лицах играли разноцветные блики сигнальных огней.
Вслед за первой машиной по образовавшемуся коридору проследовала вторая. Сомкнув ряды, пассажиры деловито продолжили путь. Дайнека в панике искала глазами отца. Он тоже ее на мгновение потерял, но, увидев, тут же отправился дальше.
Через минуту ситуация повторилась: мимо проехали еще две машины.
Порыв ветра толкнул Дайнеку в спину, и она заспешила вслед удаляющимся автомобильным огням. А когда добежала до своего вагона, там стояли все четыре машины.
Безумная сутолока закончилась. Финальная картина напоминала кадры американского фильма – когда чрезвычайное происшествие общенационального масштаба притягивает к себе лучшие умы державы. Вспыхивающие проблесковые маячки, застывшие у вагона проводники и незаметные люди в черном, с трудом удерживающие зонты над чьими-то головами.
Ураганный порыв ветра изменил направление ливня и вывернул зонты, превратив их из «грибов» в «лодочки». Очередь у вагона качнулась, но темп ее продвижения был незыблем. Пассажиры один за другим заходили внутрь. В полутьме, посреди мерцающих огней и дьявольской непогоды, все они были похожи как родные братья: мрачные, одинаково неторопливые, мокрые, без багажа.
«Интересные события здесь разворачиваются», – подумала Дайнека, не предполагая, что скоро окажется в самом центре этих событий.
Она обернулась и встретилась глазами с девушкой, которая стояла в темном купе за стеклом. Прямые черные волосы и смуглый цвет кожи делали ее похожей на чужестранку с далеких экзотических берегов. Ровно подстриженная челка, худое лицо со впалыми щеками. Она с тревогой вглядывалась во тьму и, похоже, кого-то ждала. Дверь за ее спиной отъехала в сторону, в проеме появился мужчина. Его голова и плечи четким силуэтом обозначились на фоне ярко освещенного коридора. Девушка вздрогнула, обернулась, через секунду они уже целовались. Она рывком задернула оконную штору.
– Через три дня будешь с мамой, – сказал отец, перекрывая голосом шум дождя.
В эту минуту Дайнека ощутила, как ему хочется шагнуть в вагон и уехать.
– Я тебе позвоню, – пообещала она.
– Звони, буду ждать.
Вячеслав Алексеевич поцеловал дочь, и она последней из пассажиров зашла в тамбур, после чего проводница захлопнула тяжелую дверь.
– Живей, девушка, отъезжаем, ваше купе четвертое.
Дайнека кивнула, но в коридор не пошла. Вернулась к двери и прижалась лицом к стеклу. Вагон дернулся. Перрон уплывал, и ей было нестерпимо жаль отца, стоящего под дождем и удаляющегося вместе с опустевшим перроном.
Послышался голос проводницы:
– Скажи мне, Вера, что происходит? Ни одного свободного места, и все едут до Красноярска. Уж и не помню, когда такое бывало.
– Дураку ясно. Выборы губернатора на носу. Погода нелетная, вот и забегали, – ответила невидимая Вера. – Зато тихо поедем – народ солидный. Видела, сколько охраны?
– Видела. Я ему говорю: «Проходите, мужчина, не загораживайте проход«, а он мне: «Спокойно, придется вам потерпеть». Ну, я сразу поняла, что охрана.
– В пятом и в седьмом купе – точно охрана, они все на одно лицо.
– Ну, стало быть, в шестом какой-нибудь чин едет.
Из маленькой кухоньки слышался звон посуды и потягивало сигаретным дымом. Дайнека прошла в коридор. У окна стоял охранник в черном костюме. Он внимательно проводил ее взглядом.
Пассажиры быстро разошлись по местам. О них напоминали только мокрые следы на парусине, постеленной поверх ковровой дорожки. Все без исключения двери были закрыты. Дайнека попыталась определить, в каком купе находится черноволосая незнакомка. По всему выходило, что во втором. Девушка отодвинула дверь четвертого купе, шагнула внутрь и поспешно закрыла ее, чтобы избавиться от изучающего взгляда охранника. В левом углу сидела светловолосая женщина лет тридцати. Облокотившись на стол, она задумчиво смотрела в окно. Услышав, как открылась дверь, обернулась.
– Ну, вот… – тихо сказала Дайнека.
– Поехали, – отозвалась попутчица, и они любезно улыбнулись друг другу.
По всему было видно, что соседка находится в привычной для нее обстановке. Дорожная легкость общения передалась и Дайнеке:
– Вы до Красноярска? – спросила она.
– Здесь все до Красноярска, – ответила женщина.
– Меня Людмилой зовут, но если хотите, зовите Дайнекой.
– Это что, прозвище такое?
– Фамилия. Мне так больше нравится.
– Интересно… Но мой козырь еще выше.
– Не понимаю, – улыбнулась Дайнека.
– Закаблук… Как вам это понравится?
– Что?..
– Фамилия – Закаблук.
– Здорово.
– Не то слово… Ну а имя обыкновенное – Ирина.
– Очень приятно, – сказала Дайнека, сообразив, что с попутчицей ей повезло.
– Взаимно, – ответила та.
Дверь открылась, и к ним заглянула проводница:
– Чайку перед сном не желаете?
– Желаем, желаем, несите! – воскликнула Ирина.
Проводница ногой оттолкнула дверь и вошла в купе, держа в каждой руке по солидному подстаканнику, в которых плотно сидели стаканы с темным чаем. Поставив их на стол, вышла.
Перемешивая ложечкой сахар, Ирина молча разглядывала золотисто-коричневые вихри внутри стакана.
– Ну и ливень. Я такого за всю свою жизнь не видала. Что-то здесь в Москве не так, если с небес на вас столько воды вылили.
– Скорее на вас… – возразила Дайнека и сама удивилась своей мысли.
– Ты даже не представляешь, насколько точно сказала! – Ирина встала и, уже выходя из купе, заметила: – В такой компании, какая собралась в этом вагоне, можно оказаться только от большого несчастья или от нелетной погоды. Ты переодевайся, а я пойду в душ.