– Ты ждешь ребенка? – удивилась Надя. – Поздравляю.
– Да никого я не жду теперь, мне тогда так показалось. Вот мы потихонечку и поженились.
– На тебя он ничего переписать, конечно, не успел? – спросила Надя.
Бровкина посмотрела на бутылку коньяка, протянула к ней руку и кивнула.
– Ну, так, по мелочи. До свадьбы еще, чтобы декларировать, что это имущество жены, приобретенное ею до брака, а значит, под действие закона не попадающее. Совсем немного: квартира в Дубае и здесь, в Питере, в Лондоне что-то. Самое смешное – я еще нигде побывать не успела, чтобы рассмотреть, что там и как. А теперь его убили.
– Жаль, – посочувствовала Надя.
– Не то слово, – согласилась Бровкина. И наполнила коньяком свою рюмку, хотела наполнить и вторую, но вовремя заметила, что та осталась практически нетронутой.
– Я же свадьбу хотела, как у людей. А потом подумала: Валька-то, сестра, припрется со своим Ахметом… Хотя нет, у нее теперь другой. Ахмет не Ахмет, но такой же дикий. Потом, не дай бог, мамаша примчится, которая будет вопить, что она меня воспитала и все до последней копеечки мне отдавала… А теперь вот Ивана Семеновича убили. И как жить теперь, не знаю.
– Ты же работаешь, – напомнила Надя. – Должность хоть и небольшая, зато…
– Здрасьте тебе, небольшая! – возмутилась Бровкина. – Я теперь старший эксперт в отделе технической экспертизы, Иван Семенович устроил. Ты хоть представляешь вообще, что это? Хочу – поставлю подпись под актом о приемке дома, хочу – покочевряжусь немного. Ну, ты ж понимаешь…
Надя понимала только одно: Бровкина сильно пьяна. Подруга и явилась-то розовощекая, а теперь ее лицо раскраснелось еще больше.
– А чего ты не пьешь? – удивилась Татьяна. – За Ивана Семеновича можно. Это ж такой человек был! Мужчина, одним словом. В постели, правда, без моей помощи не мог – ему ж пятьдесят восемь лет было. Или пятьдесят девять, точно не помню. Знаешь, он очень любил, чтобы я ему утром брюки утюжила. Я, стало быть, утюжу, а этот гад другой костюм надевает. Стоит и смотрит, как я глажу. Ведь требовал, чтобы я ему брюки утюжила без одежды. В смысле, без белья даже.
– Зачем мне такие подробности? – попыталась остановить подругу Надя.
– Ну да, – согласилась Бровкина. – Кстати, подробности есть и другие. Но страшные и очень личные. А у меня есть одна подруга… Нет, не подруга, конечно, потому что настоящая подруга у меня одна – ты, а с той мы солярий вместе посещаем. Она почти по любви вышла замуж за налогового инспектора. Ее муж, начальник участка, вообще жену наручниками к кровати приковывает, а без наручников у него никак. Прикует и орет: «Ты когда годовой баланс сдашь, стерва?» А та вроде как боится и отвечает: «Ой, дяденька, не надо, у нас бухгалтерия сгорела!», и он…
Надя вздохнула, подумав, что зря согласилась встретиться с Татьяной. По всей видимости, теперь Бровкина не остановится, пока не расскажет интимные подробности из жизни всех своих знакомых.
– Знаешь, я стольких начальников за последнее время перевидала, – призналась Бровкина. – И все чем-то недовольны. Кто-то «Роллс-Ройс» хочет купить и не знает, на кого его оформить, потому что в наше время никому нельзя доверять. Другой содержит одного певца, а тот платит ему черной неблагодарностью. Третий… третий очень скромный, только по ночам ест черную икру, потому что ночью не видно, что она черная. Но все недовольны одним и тем же. Знаешь чем?
– Нет, – едва скрывая раздражение и усталость от подружкиного монолога, ответила Надя.
Татьяна перешла на шепот, словно собиралась выдать государственную тайну:
– Народом. И в чем-то они правы, конечно. Народ нынче не тот пошел: все чего-то требует. Как жить – ума не приложу!
Бровкина вздохнула. Оглядела стол и снова потянулась к бутылке.
– Давай помянем Ивана Семеновича.
В дверь позвонили. Надя выскочила из-за стола, подумав: если это Холмогоров, то она впервые искренне рада его приходу.
Саша вошел, как всегда, с букетом.
– Ты очень кстати, – поспешила сообщить ему Надя.
Но Холмогоров и так увидел гостью, и лицо его вытянулось.
– Не ожидал, – шепнул он, склонившись к бывшей жене.
Но Бровкина, как ни странно, услышала.
– Чего ты не ожидал? Что мы с Надей дружим? Так со мной, что ли, и дружить нельзя, только спать? Будто я дурочка какая! А я, между прочим, уже многого добилась. И еще большего добьюсь.
– Здравствуй, Таня, – произнес Холмогоров, чтобы только остановить ее.
– Привет, дорогой. Может, раньше я и была очень простой, но теперь лучше вашего устроилась в жизни. Все меняется в нашем мире. Вот в восьмом классе я с парнем встречалась. Даже полюбила его, потому что он сказал, что работает модельщиком. Я гордилась, думала: приятель по подиуму ходит, наряды демонстрирует, для журналов снимается. А тот, как оказалось, в литейном цехе вкалывал, строгал там что-то из деревяшек…
– Я в гостиную пройду? – спросил Саша.
Надя кивнула, и Холмогоров вышел.
Бровкина, удивленная таким невниманием к своей особе, поднялась из-за стола и выглянула в коридор.
– Посмотрите-ка на него – знаться теперь не хочет! Как спать со мной, так пожалуйста, а чтобы поддержать в трудную минуту…
– У нее мужа убили, – объяснила Надя.
– Так она еще и замужем была? – тихо удивился Холмогоров. И громко произнес, повернув лицо в сторону кухни: – Мои соболезнования, я и вправду не знал.
– Не знал он… – продолжала разговаривать сама с собой Татьяна, одновременно на весу пытаясь наполнить «мартелем» рюмку. – Нет чтобы хоть раз поинтересоваться, что у меня на душе, о чем я вообще думаю и мечтаю.
Холмогоров кинул взгляд на «Едоков картофеля» и шепнул:
– Мы все о чем-то высоком разговоры ведем, о Шекспире, а вот он, истинный талант. Прямо леди Макбет из Крыжополя!
– Она пьяна, – пояснила Надя.
– Ха-ха-ха! – громко рассмеялась вдруг на кухне Бровкина. – Я сейчас вот об чем подумала: ведь если вникнуть разумом – достичь можно всего. Мне мать говорила: «Учись, дочка, получай образование – тогда будь ты хоть трижды дура, никто не заметит, а заметит, так не скажет». Я вон на заочном шестой год мучаюсь, а умные люди диплом себе покупают. Могла бы тоже подсуетиться, у меня сейчас с деньгами лучше стало… И круг общения теперь несравненно высокий, связи всевозможные… А что, я могу и за Кудрю замуж выйти…
– За кого? – посмотрел на Надю Холмогоров и начал давиться смехом. – Кудря… Кто это? Или что это? Мне кажется, она бредит.
– А что, Кудря вдовец, – продолжала размышлять себе под нос Татьяна. – Правда, желающих захомутать первого вице-губернатора хватает. Но я к таким людям подход уже знаю. А еще мне говорили, что он полненьких любит. Вот я и подправлюсь малехо. На худой конец, подложу, куда надо, и отправлюсь к нему на прием с докладом по поводу вопиющей кругом и повсюду коррупции. А вы говорите… Ничего, ничего, еще узнаете, кто такая Татьяна Бровкина!