– Я и правда ничего не знаю, – стала всхлипывать Энни. – Утром курьер принес мадам красную розу и письмо. Затем она куда-то позвонила и после этого была очень расстроена. Потом она разозлилась и даже стучала кулаками по фортепиано. А потом она приказала собрать чемодан. Это все!
– Это еще не все! – загремел Фостер и снова начал трясти девушку. – Что было в том письме, которое принесли вместе с розой?
– Миссис Фостер мне его не показывала, – клялась Энни.
– Ставлю сто к одному, что вы его тем не менее читали! – угрожающим тоном произнес Петер. – Вы знаете обо всем, что происходит в этом доме, даже то, что вам знать не следует. Я слушаю! Что было в том письме?
– Это… это было приглашение… мне так кажется, – заикаясь произнесла девушка.
– Что еще за приглашение? Куда уехала моя жена? – не унимался Петер. – И не надо говорить мне, что вы действительно не знаете! Этот ответ я не принимаю. Итак, подумайте хорошенько! От кого было приглашение?
Энни почувствовала, как недавно съеденные конфеты стали требовать выхода наружу.
– О боже, мне очень плохо! – простонала она и едва справилась с первыми позывами к рвоте. – Я думаю, мне нужно… я должна сейчас… о боже, меня сейчас вырвет!
Фостер увидел, что она говорит правду, и отпустил ее. Девушка бросилась по коридору в ванную комнату.
«Она что-то знает, – подумал Петер, мрачно глядя ей вслед. – И я не оставлю ее в покое, пока не узнаю, в чем дело. Я заставлю ее все выложить! И неважно, который сейчас час, я все равно разыщу Ханну и привезу ее домой! А этому парню, который прислал ей красную розу, я дам четко понять, что Ханна – моя жена и моей женой останется!»
* * *
При скромном освещении можно было разглядеть, что кинозал на самом деле абсолютно пуст. И совершенно очевидно, что других зрителей на этот киносеанс никто не ждал, поскольку на все остальные кресла были надеты чехлы.
– Как-то все-таки странно, что позвали только нас, – сказала Мила.
– А почему бы и не нас? – пожала плечами Мэри. – Ведь мы дружим уже целую вечность.
– Значит, это говорит о том, что тот, кто нас пригласил, должен всех нас знать, – сделала вывод Ханна.
– Именно! Это как раз то, о чем я подумала! – воскликнула Мила. – Кто владелец этого кинотеатра? И откуда он знает, что мы до сих пор дружим? Мы ведь друг с другом уже довольно давно не виделись. Думаю, года три, не меньше!
– Мила совершенно права, – согласилась Ханна. – Почему вдруг этот человек выбрал именно нас? И почему в приглашении не было указано его имя?
– Наверное, чтобы устроить нам сюрприз, – предположила Джейн.
– Кроме того, речь ведь не обязательно должна идти о мужчине, – продолжала рассуждать Мила. – С таким же успехом приглашение могла прислать и женщина.
– Главное, что все бесплатно! – заявила Джейн. – Владелец кинотеатра уж точно не разорится. Даже на попкорн потратился!
– Точно! – поддержала ее Мэри.
– А попкорн действительно вкусный, – произнесла с набитым ртом Джейн. – У него, конечно, странноватый вкус, не такой, как обычно. Но вкуснее!
– Гораздо вкуснее! – подхватила Мила. – Могу есть его без остановки до утра!
– Ну, тогда тебе одной коробки не хватит, – хихикнула Мэри и отправила в рот горсть хрустящих хлопьев.
– Когда-нибудь эта странная ситуация ведь должна разрешиться? – риторически спросила Ханна. Звук ее голоса заглушил тройной удар гонга, и свет в зале погас.
«Ну вот, детишки, начинается!» – хотела было закричать Мила, но слова застряли у нее в горле. Гонг звучал настолько угрожающе, будто раздавался из потустороннего мира.
Это же почувствовали и другие женщины, поскольку хихиканье и болтовня тут же смолкли. Миле вдруг стало страшно. «Вот и полночь!» – подумала она и инстинктивно прижалась к Ханне. В темноте она нащупала руку подруги и сжала в кулаке ткань ее костюма. Ханне тоже было не по себе, и она положила другую руку на руку Милы.
– Наверное, сейчас перед занавесом появится владелец кинотеатра, чтобы нас поприветствовать, – предположила Мэри. На этот раз ее голос уже не звучал так уверенно, как раньше.
– Зато хоть наконец узнаем, кто же стоит за этим странным приглашением на ночь глядя, – заметила Джейн.
– Если честно, то я уже не уверена, что мне этого хочется, – тихо проговорила Мила. – Этот гонг… он как-то так странно, пугающе прозвучал…
Ее голос дрожал.
– И его отголоски так неприятно до сих пор звучат в ушах, – сказала Ханна и зажала руками уши, пытаясь избавиться от звона. – Такое ощущение, что у меня сейчас голова лопнет.
– Да, ты права, он как будто раздался у меня прямо в голове, – подтвердила Мила и еще ниже склонилась к плечу Ханны. – Никак не могу избавиться от этого ощущения, но мне вдруг стало ужасно страшно. Ты как себя чувствуешь? Может, нам все-таки стоит поскорее отсюда уйти?
Это услышала сидевшая сзади Джейн.
– Ну, ты даешь, подруга! – произнесла она, пытаясь заглушить страх, который стал постепенно овладевать и ею. – Что же ужасного в том, что в кинотеатре раздался звук гонга? В любом кинотеатре примерно одно и то же. Три звонка, гаснет свет, фильм начинается!
– А здесь гонг, наверное, используется, чтобы разбудить случайно задремавших зрителей! – усмехнулась Мэри. – В нашем случае это еще один маленький жест гостеприимства со стороны организатора. Тем более что мы ни за что не платим!
– Где мы еще в кинотеатре бесплатно получим коробку попкорна? – восторгалась Джейн, активно хрустя солоноватыми хлопьями.
– Да, мне тоже нравится попкорн, – согласно кивнула головой Ханна. – Но мне кажется, я как-то странно стала себя чувствовать. Иногда возникает такое ощущение… будто я парю. Я не всегда чувствую свое тело.
– Что это значит? – Мила озадаченно посмотрела на подругу. – Как это ты не чувствуешь своего тела? А у тебя случайно нет перед глазами странного мерцания?
Ханне не дал ответить новый удар гонга. И снова он звучал настолько неприятно, что у нее чуть не лопнули барабанные перепонки.
Ханна вскрикнула от боли и снова закрыла ладонями уши. Джейн наклонилась сзади к подруге и положила ей руку на плечо.
– Сейчас все будет хорошо, – заверила она. – Было бы очень жаль пропустить кульминацию этого вечера!
Занавес на сцене раздвинулся, обнажая белоснежный экран.
– Если фильм окажется настолько же хорошим, как и попкорн, то вечер можно считать удавшимся! – сказала Джейн, но пока она это говорила, неожиданно заметила, что язык стал плохо ее слушаться, словно налился свинцом. Женщина чувствовала странное онемение во рту, и ее голос звучал совершенно непривычно.
– Ночь можно считать удавшейся, – поправила ее Мэри.