– Разве что спал, – проворчала Арра.
– Разумеется, дракон не мог отказаться от угощения полученного из рук прекрасной пленницы, – продолжил Ганц, – в мгновение ока слизнул все пирожки и вывалился во двор. После чего, сами понимаете, бесстрашному рыцарю Гайдену осталось только отрубить обе драконьи головы и, в соответствии с традицией, попросить руки рыжекудрой Мариситы. Правда, очень красивая баллада?
– Э-э-э… концовка немного… неожиданная, – признался Джузеппе. – Эти пирожки с битым стеклом, не эстетично как-то.
А Пироман спросил подозрительно:
– А где же: «и они жили долго и счастливо»?
– Так разве и так не ясно? Конечно, они жили долго и счастливо… правда, тот парень от которого я в свое время услышал эту историю, по секрету рассказал мне, что когда бесстрашный Гайден привез молодую жену в свой замок, то первым делом замуровал дверь, ведущую на кухню. А обедать, до конца жизни, ездил в трактир, в ближайшую деревню. Трактир, надо сказать, процветал.
– Еще бы, – фыркнула Арра. – А знаешь, Ганц, мне понравилось. Эта рыжекудрая Марисита здорово придумала.
– Я, конечно, не могу сказать, что разбираюсь в легендах, – осторожно заметил Таффи, – но именно эта показалась мне не особенно характерной. Мне кажется, не каждая принцесса умеет печь пирожки… да и необходимый запас булавок и битого стекла не у всех имеется.
– Сразу видно настоящего технаря! – обрадовался Ганц, – обо всех мелочах подумает! Тогда я могу рассказать другую легенду, про принцессу, которая понятия не имела, как печь пирожки. Это будет история о… о златокудрой Романите и благородном рыцаре Доллирансе. Хотите?
– Хотим, – согласился за всех Таффи, – рассказывай.
Эту историю Ганц начал не столь издалека, опустив подробности похищения принцессы и начав сразу с того, как сквозь непогоду пробивался благородный Доллиранс на север, к башне, где под охраной дракона с железной чешуей томилась златокудрая Романита. Девица, в момент появления спасителя, повела себя именно так, как приличествует принцессе: выглянула в окно, полюбовалась немножко на потрясающего копьем всадника и бросила ему алую ленточку из своей косы. После чего, убедившись, что рыцарь ленточку подобрал и повязал у себя на рукаве, послала ему воздушный поцелуй, прижала левую руку к сердцу, громко ахнула и упала в обморок. Все по правилам.
– Три дня и три ночи бился благородный Доллиранс с драконом. Три копья сломал, три меча затупил о железную чешую, три разбитых щита отбросил в сторону и, в конце концов, потерял терпение. Поняв, что общепринятым образом упрямый дракон погибать отказывается, рыцарь, без дальнейших затей, ухватил его за хвост, размахнулся, да и шарахнул о каменную стену его же собственного замка. После чего благородный Доллиранс поднялся в башню, нашел златокудрую Романиту, которая честно пролежала в обмороке все это время, и привел ее в чувство нежным поцелуем. Как, эта легенда лучше?
– А где: «и они жили долго и счастливо»? – снова потребовал Пироман.
– И они жили долго и счастливо, – покладисто добавил Ганц. – А голову дракона благородный Доллиранс повесил на стену в гостиной, над камином: чтобы все соседи про его подвиг знали…
– И все равно, драконы, томящиеся принцессы, рыцари – все это сказки! – упрямо тряхнула косой Арра. – Такие же сказки, как летающие по воздуху люди или говорящие звери!
Совет собрался быстро. Собственно, ничего из ряда вон выходящего не произошло – отдельные люди появлялись в заповедной части Горного Леса с печальной регулярностью, как ни пытались их отвадить. Отваживали способом старинным: незатейливым, но действенным – пугали. Тех, кто приходил из любопытства и всяких безобидных грибников-ягодников, слегка, только чтобы отбить желание еще раз сюда сунуться. Медведь, там, покажется в кустах или волки подберутся поближе, да завоют. А что касается охотников – тут уж извините! Эти получали по полной программе. И не каждому удавалось живым уйти – только тем, кто не успевал сделать ни одного выстрела. В общем, как сформулировал однажды бургомистр: «кто к нам с арбалетом придет, тот от зубов погибнет»!
Да, способы борьбы с нежелательными пришельцами были давно известны и, за многие годы, отработаны, но как это надоело! Почему, спрашивается, уважаемые, занятые делами звери, должны все бросать и заниматься какими-то оболтусами, которым не гулялось около дома – понесло их на чужую территорию!
– Значит, ты говоришь, их трое, – пушистый хомячок Тарсон потер лапки. Несмотря на маленький рост и забавную внешность, он был одним из самых умных и уважаемых членов Правительства. – А может, в фургончике еще кто спрятался?
– Нет, я заглянула, – ответила Джудит. – Там один спал. И еще корзины с едой стояли, да ящик какой-то здоровый, а в нем железка. Я не поняла, что это такое, но гудит.
– А если это охотники? – Седдон, большой серебристый волк, оскалился, показав собравшимся безупречные зубы. – И эта железка – какая-нибудь новая конструкция арбалета?
– Вряд ли, – с сомнением качнула головой Джудит. – Не похожа она на оружие, слишком большая и неуклюжая. И вели они себя не так, как охотники. О стрельбе не рассуждали, про трофеи не вспоминали, планов не строили… точнее строили, но какие-то непонятные. Добраться до домика на опушке леса и там два дня сидеть.
– Сидеть два дня в домике? – ошеломленно спросил бургомистр. – А чего же им в своем доме не сиделось?
– Может, у них нет своего? – предположила Делиза. – Может, бродяги?
– Не похожи, – снова качнула головой синичка. – Уверенные в себе, одеты хорошо. Лошади у них, фургон… нет, на бродяг не похожи.
– Кто бы они ни были, нам эти люди не нужны, – слова Седдона закончились глухим рычанием. – И их гудящая железяка тоже. Пусть убираются.
– Кармассорн просил сообщить ему, если вдруг люди в округе появятся, – ни к кому не обращаясь, заметила белочка. – Он хочет побеседовать с каким-нибудь экземпляром посмышленее.
– Разрабатывает очередную философскую концепцию? – озабоченно спросил бургомистр.
– Похоже на то. Он мне что-то рассказывал про развитие этнического индивидуального социума.
– Кармассорн говорил тебе о теории социально-этического становления личности индивидуума, – тоном строгого учителя, поправил ее хомячок.
– Не вижу разницы, – встопорщила хвостик Делиза, – все равно я ничего не поняла.
– Естественно, – мрачно ухмыльнулся серебристый волк. – С тех пор, как гроссмейстер Джанкарино ушел в пещеры, в лесу не осталось никого, кто смог бы понять, о чем говорит Кармассорн. Даже ты, Тарсон, ему не собеседник.
– Я никогда и не утверждал, что усваиваю все его мысли, – надулся Тарсон, – но основную суть я схватываю. А то, что Кармассорн склонен злоупотреблять научной терминологией…
– Послушайте, а почему нет? – перебил хомяка неожиданно развеселившийся Седдон. – Поймать одного человечка и отдать ему. Пусть побеседуют. Ха! Вот только, который из этих трех будет посмышленее?