— Послушайте, а все-таки почему вы об этом молчали раньше? — рассердилась я, но тут же догадалась: — Вы его до сих пор любите.
Лена неожиданно звонко рассмеялась.
— Надо же, а я и не думала, что у вас могут быть такие романтические идеи. — Она сняла перчатку, вынула носовой платок и аккуратно промокнула уголки глаз. — Давно так не смеялась. Извините. Я и раньше молчала, не только сейчас. Раньше — потому что тоже давала клятву, правда, только одному человеку, но это дела не меняет. Потом — потому что не обязана отчитываться перед вами и вашими коллегами в чем бы то ни было. Что посчитала нужным сообщить, то и сообщила. Могла бы вообще промолчать, если на то пошло. Кроме того, я хотела, чтобы мой бывший приятель начал с меня. Или с близких мне людей. Сначала я, по правде говоря, и подумать не могла, что дело в Венике. Мы же его давно похоронили. Но когда узнала, что Веник жив-живехонек, только теперь он уже не Веник, а Евгений Зверев, концы тут же связались с концами.
— То есть, вы хотите сказать… Вы полагаете, что… — я неуверенно замолчала.
Взгляд Лены снова стал жестким и колючим.
— А вы полагаете что-то другое? — холодно поинтересовалась она. — Или хотите, чтобы я сформулировала все сама? Пожалуйста. Зверев своего добился, добрался почти до самого верха. Осталось чуть-чуть. Но если до сих пор ему удавалось держаться в тени, то для того, чтобы преодолеть это «чуть-чуть», без публичности не обойтись. Фамилию он изменил. Даже отчество поменял на то, которое досталось ему от отца. Но журналисты — народ дотошный, по своему братцу знаю. Однажды они могли что-то раскопать, несмотря на то, что сделать это было бы крайне затруднительно: детский дом давно расформирован, те, кто там работал, либо разъехались, либо состарились. Да и что они смогли бы рассказать? Парень как парень, хорошо учился, мастер спорта по самбо, между прочим. Оставались только те, кто знал, причем не понаслышке, какой хвост тянется за Зверевым. Сам Зверев не давал о себе знать с тех самых пор, как уехал из Мурома.
— То есть уже тогда он решил пробиваться к вершинам жизни самостоятельно, а прошлое вычеркнуть из памяти.
— Скорее всего, вы правы. Но ведь рано или поздно кто-нибудь из друзей мог его узнать и неожиданно объявиться. За эти годы Женя сильно не изменился, а пластическую операцию сделать не догадался. Думаю, так все и произошло: именно Зверева встретил в Москве Сережка Гладков.
— Но почему же он никому об этом не сказал? Ямской, во всяком случае, об этой встрече не знает.
— Откуда вы знаете? — прищурилась Лена.
— Сорока нашептала.
— Понятно. Зная Сережку, могу предположить, что он хотел сделать ребятам сюрприз, поэтому сразу и не сказал.
— Значит, Гладков явился своего рода катализатором. Логика простая: если он узнал в Звереве старого друга, значит, могли объявиться и остальные. Но они же давали клятву хранить все, в том числе свои подвиги, в тайне?
— Вы сами сказали, что подобные клятвы стоят недорого, даже если они скреплены кровью. Думаю, Зверев решил не рисковать, для него слишком многое оказалось поставленным на карту. И потом, каждый смотрит на ситуацию со своей колокольни. Зверев вполне мог опасаться, например, шантажа. Сам он, будьте уверены, на это способен.
Я посмотрела на часы. Пора было завершать познавательную беседу.
— Я, собственно, сказала все, что собиралась, — проговорила Лена, заметив мой взгляд. — К тому же я начинаю замерзать. Вы хотите меня о чем-то еще спросить?
— Да, — кивнула я. — Во-первых, как получилось, что почти все из «десятки» занялись бизнесом?
— Это очень просто. Мы же все были нищими. Давая клятву, обещали помогать друг другу добиваться успеха, хотели непременно организовать свое дело. И организовали. А потом как-то пошло-поехало.
— А почему в девяносто первом году практически все десять человек уехали из города?
— Уехали временно, потом-то вернулись… Я же говорила: в восемьдесят седьмом году все только начиналось. И вспомните сами, как почти все сколачивали начальный капитал в конце восьмидесятых — начале девяностых. Элементарный рэкет был чуть ли не самым невинным способом быстрого добывания денег. А у ребят в этом отношении был богатый опыт, к тому же они представляли собой значительную силу. На рожон не лезли, но от рискованных предприятий не отказывались. Весной девяносто первого у них было серьезное столкновение с группой, держащей власть в одном из районов города. Женя перед отъездом сказал, что они «круто разобрались» тут с некоторыми. Теперь должны отсидеться, пока какое-то время пройдет. Остальные вскоре вернулись, а Зверева с тех пор больше никто не видел. Все думали, что он погиб.
Лена встала, намекая, что пора бы разговор закончить.
— Последний вопрос, — попросила я, и она кивнула. — Вы сказали: «Я и раньше молчала». Что именно вы имели в виду?
— Именно то, что вы подумали, — холодно сказала Лена. — Я начала сотрудничать с вашими коллегами еще в восемьдесят девятом году. Мое счастье, что повезло с куратором. Меня застукали в краденой машине. Я, правда, только потом узнала, что она краденая. Я курила «дурку», и в кармане у меня лежала еще одна порция. А как раз тогда я устроилась на хорошую работу и поступила в университет. Мне предложили сделать выбор, и я его сделала. Если вы еще не поняли, повторюсь: не коснись эта история моего брата, будьте уверены, я бы сейчас с вами не разговаривала. Пальцем бы не пошевелила. Не обязана. Я собиралась выложить информацию куратору, но он уговорил меня встретиться с вами. Если больше ничем помочь не могу, то — до свидания.
— Лена, — окликнула я, она остановилась и обернулась. — Может быть, я могу чем-нибудь помочь? Вы же понимаете, что когда заварится вся эта каша со Зверевым…
— Я уже говорила, мне повезло с куратором, — перебила Лена. — Кроме того, хороших осведомителей не сдают. Что касается персонально вас… Если бы я вас не узнала, когда проходила мимо в первый раз, то, скорее всего, не подошла бы.
Она развернулась и быстро пошла прочь.
Я посмотрела на часы. Пора было выдвигаться и мне. Ямской, должно быть, только что покинул свою пассию. К тому же я тоже начала зябнуть.
* * *
Первое, что я сделала, — это связалась с Громом, чтобы сообщить ему информацию и получить дальнейшие распоряжения. Собственно, поставленную генералом задачу я практически выполнила.
М-да… Лена… Вот она, маленькая месть осведомителя. Сначала Лена сама не догадывалась о причастности Зверева к гибели «братьев». Но если бы она сразу сообщила всю информацию, моя работа свелась бы к минимуму.
Но ехать в Муром мне или кому-то еще из оперативных сотрудников пришлось бы в любом случае. Хотя бы для того, чтобы при проверке информации не засветить осведомителя. Тучка заняться этим делом не мог — у резидента свои задачи. Так что поездка состоялась бы так или иначе. Но насколько упростилась бы моя работа, будь Лена более болтлива. Или более глупа. А так ведь ни слова лишнего в первом донесении не сообщила.