– Буду, – заверил я его. – А вы зачем пришли-то?
– Вот лекарства, – протянул мне пакетик с символикой известной сети аптек суровый безопасник. – Виктория Евгеньевна поехала дальше по магазинам, а меня отправила к вам, чтобы вы их принимать начали.
– Приму, – заверил его я. – Вот прямо сейчас и приму.
– Вот и примите. – Безопасник шагнул в квартиру. – Прямо сейчас, я проконтролирую. Она так и сказала: «Володя, веры ему нет, убедись, что он точно выпил таблетки».
Я потоптался в коридоре и пригласил его в кухню.
Володя достал из кармана какую-то бумажку и начал мной командовать, говоря, каких таблеток сколько пить. На бумажке был Викин почерк – она, как всегда, предусмотрела все.
Когда в меня переместилось шесть таблеток и одна капсула (господи, ну столько-то зачем?), Володя удовлетворенно заулыбался и покинул квартиру, прочитав мне еще одну лекцию о соблюдении норм безопасности.
Я глянул в глазок – на лестничной клетке вроде никого не было. После почесал затылок, накинул куртку и пошел курить на балкон – ну его, береженого Бог бережет.
Волей-неволей с сигаретным дымом потекли и мысли. С часами я, конечно, лоханулся, что уж тут. Дернул бы конечностью, как учили, потянул бы время – и все было бы по-другому, без всей этой нервотрепки. Опять же узнал бы, что же это за бумажку я должен подписать.
Что до Жилина – нет, само собой, я ему благодарен за то, что он вписался за меня, это без дураков, но вот в армейского друга в соседнем доме мне что-то очень слабо верилось, не бывает таких совпадений, мы же не в кино, а в жизни. Впрочем, наверняка в них не верит и Азов, и думаю, что какой-то информацией он со мной поделится. Не всей, конечно, но что-то да скажет, это к бабке не ходи.
Ну и с сущностями всех этих власть надо мной предержащих… Тут я совсем уже запутался, но что-то мне очень сильно сдается, что эти, в Крылатском, мне туфту впаривали. Хотя – кувшин, еще какие-то детали? С другой стороны – может, глава «Радеона» старинной чеканкой увлекается, может, даже ее коллекционирует, я и не такое видел. А это – самый главный экспонат коллекции, вот он его в кабинете и держит. Подальше положишь – поближе возьмешь.
Я пожужжал своей пепельницей (вот что значит «оборонка» делала – мороз не мороз, а она знай работает), вздохнул, рассудил по последнему вопросу, что завтра, после визита к Зимину, может, и появится какая ясность. Завтра я сыграю с открытыми картами – поглядим, что из этого выйдет, хотя огребу-то я по-любому – за то, что сразу не сообщил про их демонскую сущность. Но Зимина можно понять: вот так живешь-живешь – и не знаешь, что ты не человек. И даже доверенные лица не скажут, хотя про это уже и знают. Нехорошо я поступил, что уж тут.
Глянув на часы, я удивился – наивно полагая, что еще утро, я не слишком спешил, а время, оказывается, уже к полудню подваливает. Теперь понятно, чего моя по магазинам отправилась гулять. Ай-ай, как бы высадку на берег не прозевать.
Быстро поделав все дела, я залег в капсулу, надеясь, что выпитые мной препараты не оказывают на организм расслабляющего действия. А то ведь и казус неприятный выйти может.
Корабль стоял на якоре, это я понял сразу, как в игру вошел. Не качает, волна в борт не плещет – стало быть, на месте стоим. Ой, елки. А если все уже на берегу? Где мне их потом искать-то?
Я побежал на палубу, просто-таки ломая ноги, и надо заметить, что очень своевременно. Корсары грузились в последнюю шлюпку, первые две уже подходили к берегу, причем из головной неслась звонкая и складная брань капитана Дэйзи, что-то объяснявшей гребцам.
– Красавчик, ты где был? – Калле махал мне от борта. – Тебя все уже обыскались, мы вообще думали, что тебя вчера за борт смыло. Капитан Дэйзи очень расстроилась.
– Вот прямо расстроилась? – Мне было приятно. Я вразвалочку подошел к борту. А чего спешить – любимчик капитана все-таки.
– Ну да. – Калле кивнул. – Так и сказала: «Жаль, что сдох, мы бы через него еще много выгоды могли получить, удачливый был, паразит».
– Это она так расстроилась? – вытаращил глаза я.
– Ну да. – Калле сплюнул за борт. – Ценит она тебя, что уж тут. Даже завидно.
Н-да. Забавная тут шкала ценностей, ничего не скажешь.
– Давай, давай, лезь в шлюпку, – толкнул меня в спину наставник. – Не задерживай. Сезон дождей на носу, темнеет рано, нам же еще в джунгли идти, а там и днем-то не сильно хорошо видно, ну а ночью – так вообще никак. Если туда ночью пойти, то все, с концами.
– В смысле «с концами»? – уточнил я, перелезая через борт и цепляясь за лестницу.
– Не выбраться оттуда никак. – Калле смотрел на меня сверху. – Войти – войдешь, а потом – все. Либо потеряешься, либо сожрет кто-нибудь, зверь там или местное население.
– Спасибо, друг, умеешь ты приободрить, – сообщил я ему, прыгая в лодку.
– Да, я такой, – захохотал Калле и тоже полез за борт.
Я огляделся. Синее небо, золотой песок прибрежной полосы, зелень джунглей за ней, одинокий корабль со спущенными парусами, покачивающийся на волнах, – сплошная романтика. Мечта тринадцатилетнего подростка, грезящего о приключениях и подвигах.
Стоп. Одинокий корабль? А где еще три корабля?
– А остальные суда где? – удивленно спросил я сидящего рядом Якоба.
– Кто их знает, – шмыгнул носом тот. – Может, потонули, может, нет.
– Да что тут было-то? – непонимающе заорал я.
– Чего шумишь? – Калле спрыгнул в лодку. – Шторм был, ты не помнишь, что ли? Как натянуло вчера днем туч, так, почитай, до трех склянок нас и крутило в волнах. В результате мы тут, а где все остальные – кто его знает? Пятерых за борт смыло. Мы думали – и тебя тоже.
Лодка ходко пошла к берегу, хмурые корсары взмахивали веслами – им явно не хотелось идти в эти джунгли.
– И как же теперь? – озадачился я. – Как узнать – живы они или нет? И вообще?
– Наверняка есть какое-то место общего сбора, – сказал Якоб нам. – Мы просто его не знаем, и, как по мне, так это не слишком-то честно. У меня друзья на корабле Ля Морта были, волнуюсь за них очень.
Калле с удивлением посмотрел на Якоба, но промолчал.
– Слушай, Красавчик. – Якоб пододвинулся ко мне поближе. – Ты бы спросил у капитана, где мы с ними встречаться будем, может, это недалеко отсюда и попадем мы туда скоро. У меня душа тогда успокоится.
Как-то все это очень коряво звучит. И странно.
– А сам чего? – грубовато спросил у него я. – Возьми да и спроси.
– Мне она не скажет. – Якоб почесал бок сквозь фуфайку, которую где-то добыл за этот день и натянул на себя. – А ты у нее любимчик, тебе все можно.
Ну да, любимчик…
– Ты где был, мерзавец? – накинулась на меня, как только заметила, Дэйзи. – Я думала, ты сдох, но сейчас вижу, что это не так. Ладно, это поправимо. Просперо.