Он приземлился в полутора метрах от края крыши, а я, подняв повыше подол платья, стала перелезать через подоконник. Надо было бы, конечно, еще и туфли скинуть, но в тот момент я совершенно забыла о том, что моя экипировка не совсем, мягко говоря, подходит для акробатических упражнений и бега по пересеченной местности.
Корсаков оглянулся.
— Что ты делаешь? — воскликнул он. — Ты что, с ума сошла?
— Ничего… — выдохнула я, — и не такое… делала!
И я прыгнула. При приземлении, правда оба каблука сразу отскочили, но это было даже кстати, потому что передвигаться на шпильках со стремительностью пантеры, чье имя я носила, мучительно и опасно. Короче, теперь, когда модельные туфельки превратились во вполне удобные лодочки, моя обувка соответствовала сиюминутной задаче — погоне за убийцей. Хорошо, что при этом превращении я ничего себе не повредила.
Корсаков уже бежал по крыше к той кирпичной башенке, в которой скрылся незнакомец. Я поспешила за ним. Давно уже мне не приходилось бегать с такой скоростью. Я «намотала» все пролеты подъезда, в чердачное помещение которого мы нырнули, буквально секунд за десять.
И все равно не успели. Когда мы выскочили из подъезда, от него как раз стартовала какая-то машина. Я была почти уверена, что она поджидала того, за кем мы гнались.
Ах, если бы не было так темно!
Корсаков заметался по двору, как раненый зверь в клетке. Я бросилась к нему и, запыхавшись, проговорила:
— Скорей в машину, уйдет!
— В машину? — переспросил он. — Зачем? Думаешь, что это он только что отъехал? Не-ет. В том-то все и дело, что не он. Я его выследил — он пришел пешком.
— Выследил? Ты выследил убийцу? Но как?..
— Потому что я предполагал, что он сюда придет.
Я подняла на него изумленные глаза:
— Предполагал? Вот как? То есть… ты знаешь, кто он — этот киллер?
Корсаков промокнул рукавом кровь, сочившуюся из раны на лбу и заливающую глаза, и проговорил:
— Если бы ты не открыла дверь… Черрт!
— Ты не ответил. Ты знаешь, кто он?
Владимир отвернулся и хмуро ответил:
— Да.
* * *
Нет надобности говорить, что из ресторана «Каллисто», несмотря на достаточно поздний час, никого не выпускали. Ждали губернатора. Корсакову Олег Иванович сгоряча нацепил «браслеты», но потом снял их. Владимир молчал и ждал приезда губернатора.
Наконец тот приехал.
Мне тяжело было видеть его — он постарел лет на двадцать. Круглое, налитое лицо его как-то сразу обрюзгло, пошло складками и морщинами. Глаза смотрели тупо и загнанно. На выпуклом лбу блестели капли пота, а все движения напоминали марионетку, у которой перерезали несколько вспомогательных ниточек.
Наверно, ему было тем более тягостно, что оправдались самые неприятные его предчувствия. Или у него помимо предчувствий было еще что-то, чтобы опасаться за жизнь выпущенного из СИЗО сына? Кто знает.
— Как все вышло? — глухо спросил он, не глядя ни на кого. — Кто первый обнаружил?
Привели Катю. Ее до того напичкали успокоительным, что она стала похожа на сонную рыбу — заторможенная, вялая, c заплетающейся походкой. В глазах девушки застыло остекленелое, загнанное выражение.
Катя начала рассказывать. Ей помогали Олег Иванович Коростылев и два охранника, которые услышали крик Кати.
Губернатор слушал молча, не перебивая и даже не двигаясь. Потом заговорил Корсаков:
— Все было примерно так, как они рассказывают. Но многое им неизвестно. Всем им, включая Юлию Сергеевну.
— Что же неизвестно Юлии Сергеевне и… всем? — отозвался Дмитрий Филиппович и впервые за все время этого тягостного разговора взглянул в глаза сначала Владимиру, а потом мне. И меня неприятно поразило то, как пусты и мертвы были его глаза.
— Хотя бы то, что я тоже начал работу над делом Войнаровского. Теперь, к сожалению, это дело пополнилось другим, не менее трагическим, инцидентом. Но ничего. Я надеюсь, скоро все разрешится, и все виновные понесут наказание. Точнее — виновный.
— Господин Корсаков утверждает, что ему известно…
— Всему свое время! — перебил меня Владимир. — Так вот, господин губернатор… Мой босс, Роман Альбертович Лозовский, сказал мне, чтобы я включился в это дело. Не привлекая особого внимания. Роман Альбертович в высшей степени заинтересован в том, чтобы убийца Войнаровского был как можно скорее найден. Тем более что Роман Альбертович прекрасно помнит отдельные фрагменты вашей беседы. Вы понимаете, Дмитрий Филиппович, что я имею в виду.
Конечно же, губернатор понимал: Корсаков намекал на то, что во вчерашней беседе Дмитрий Филиппович позволил себе указать на возможную причастность Лозовского к смерти гендиректора «Диаманта». И нет ничего удивительного, что Роману Альбертовичу такие прозрачные намеки не понравились.
— Тут слишком много народу, — сказал Корсаков, оглядываясь на Коростылева и охранников. — Дмитрий Филиппович, если возможно, пусть они уйдут. Останется Юлия Сергеевна и вы. А господину следователю я все объясню на официальном допросе. Ведь я вряд ли смогу попасть в «Ривароль» раньше завтрашнего утра, не так ли?
— Это невозможно, — сказал губернатор.
Корсаков наклонился к нему и что-то негромко произнес. Фраза была очень короткой, но массивное лицо губернатора дрогнуло, подбородок так и заходил, и Дмитрий Филиппович выговорил:
— Коростылев… выведи всех…
— Но, Дмитрий Филиппович… — начал было тот, а следователь прокуратуры аж приподнялся и открыл рот, чтобы тоже что-то сказать в знак протеста.
Но губернатор ударил ладонью по подлокотнику кресла и воскликнул:
— Вон, я сказал! Выставить у дверей охрану!
У губернатора редко появлялись вот такие металлические нотки в голосе. Но когда они появлялись, возражать никто не смел. Поэтому после этих его слов и этого его тона всех, включая Коростылева, охранников, следователя и застрявшего в дверях угрюмого фээсбэшника как ветром сдуло.
Дмитрий Филиппович поднял глаза на Корсакова и тяжело выговорил:
— Кто вы?
Влалимир недоуменно поднял брови:
— Простите, Дмитрий Филиппович, вы что, меня не узнали? Я телохранитель Романа Альбертовича Лозовского. Корсаков. Вы видели меня вчера в вашем рабочем кабинете, а потом в клубе «Ривароль».
— Это все мне известно. Откуда вы знаете про Иванова?
Какого еще Иванова, промелькнуло в моей голове… Уж не…
— Я был его близким другом, — сказал Корсаков. — Я потерял с ним контакт, когда его посадили в тюрьму.
— Это было давно… — выговорил губернатор, проводя рукой по лбу.
— Да, давно. Все эти годы он прятался где-то здесь, в Тарасовской области. А вчера позвонил мне. И сказал, что вам он тоже позвонил.