– Даже не знаешь? – удивилась она.

– Нет, я их впервые в жизни видел и, надеюсь, больше никогда не увижу.

– Так не бывает! – не поверила мне женщина.

И, услышав это, я вдруг понял, что она морально переметнулась на их сторону. Она смотрела на меня, как на зачуханного неформала, и думала, что я получил за дело, но мне было стыдно признаться, за что я получил, поэтому я соврал и сказал, что я их впервые увидел.

– Извините, а у вас нет зеркала?

– Сейчас, – сказала она уже совершенно другим тоном.

Она достала из своей сумочки зеркало и даже не дала мне его в руки, а держала его на уровне моей груди, брезгливо морща своё лицо. Я нагнулся, чтоб поймать себя в отражении, и приблизился к зеркалу, чтобы получше себя рассмотреть, но женщина резко сделала шаг назад.

Я успел увидеть, что у меня сильно опух нос, из левого уха выпали две серьги, а на лице был охуенный след от кроссовки того симпатичного молодого парня, который меня минуту назад прессовал.

– Спасибо, – я поблагодарил её и медленно пошёл на встречу с девушкой, волоча за собой обломанные крылья первого секса. С учётом того, что я убежал немного в другую сторону, до её дома оставалось уже метров двести.

Опухший нос сильно болел, отбитая голова тоже сильно болела, а испачканная одежда требовала немедленной стирки. Мне хотелось умыться и залечить раны.

– Привет, – сказала та, с которой я планировал сегодня лишиться девственности. – Как я тебе?

– Круто! – ответил я и отметил про себя, что её прилично разнесло за те несколько месяцев, что мы не виделись.

Я рассказал ей, что со мной только что произошло, и дал понять, что наш романтический вечер с отлизом отменяется. Она развернулась и ушла домой. А я стоял на улице с пиздюлями и сжимал в кармане найденную купюру, повторяя про себя песенку: «И отпизжен, и отъёбан, опозорен на всю Русь сказочный герой Разъёба, я с ним больше не вожусь».

Больше я с этой девушкой никогда не виделся. Но мне повезло: перелом носа был без смещения и всё прошло через две недели, а ещё через несколько месяцев я всё же лишился девственности. И это был не арбуз. И не пирог. И не проститутка.

Минус семь

Я не знаю, кем нужно быть, чтоб подойти к незнакомому человеку и потребовать у него денег, угрожать ему расправой и даже побить его. Особенно если он один и выглядит как терпила, а тебя больше, чем один, и ты жаждешь навалять тому, кто тебе даже разок не сможет ответить, и забрать его вещи.

Я пришёл домой, разделся и сел на диван. Время ещё не подошло даже к полудню, а у меня было ощущение, что я совершил кругосветку, так много впечатлений я набрался за одно утро.

Беспредел в армии, наплевательское отношение в больнице, дурдом в столовой, идиотизм в школе и на улице, коррупция, бандитизм – они все меня как будто съели. Мне очень хотелось свалить своё инертное состояние именно на всё то, что меня окружает, но я знал, что это всё хуйня.

Я вообще был не готов к жизни. Не к совместной с кем-то жизни, не к жизни где-то, блядь, в другом городе или стране. Не к жизни без родителей. Я был не готов к жизни. Я даже сам с собой не мог ужиться. Я не знал, что мне делать. Я был как, блядь, шестнадцатилетний декадент, который не видит смысла в жизни, и закомплексованный подросток, которого вгоняет в уныние мелкий прыщ на жопе.

– Хахахаха, – сравнение себя с прыщом на жопе меня развеселило, и я засмеялся в голос.

Сам не знаю, почему я всего боялся. Я мог утром испугаться, потому что не знал, что со мной произойдёт за весь день. А иногда мог насрать в штаны от страха, потому что не знал, что меня ждёт в будущем.

Если бы я знал, что до меня сегодня доебётся какой-нибудь урод, я бы вообще из дома хуй вылез. Я был как будто оторван от общества.

Прошлое поколение себя нашло или думает, что нашло, благодаря советскому воспитанию. Нынешнее – благодаря Интернету отлично вписалось в новый ритм жизни. А мы – не пришей пизде рукав. Нет. Ладно, я не пришей пизде рукав. Я в проёбе.

Я разлёгся на диване, вытянув ноги, и неожиданно подумал, что даже у дивана есть своё предназначение, которое он выполняет. А ещё в диване можно хранить всякое барахло. Я закрыл глаза.

Однажды, когда я был маленьким, батёк в очередной раз был в запое и смотрел любимые фильмы на видео. Именно тогда он втыкал в «Белое солнце пустыни». И он его смотрел, смотрел, а потом повернулся ко мне и задал вопрос заплетающимся языком: «Серёга, а ты не помнишь, где лежит мой пулемёт?» Я ответил, что даже не знал, что у него есть пулемёт. И он оторвался от просмотра и стал фанатично искать оружие. Причём искал он его в моей комнате за диваном, уверяя, что положил его именно сюда.

– А что за пулемёт? – удивлённо спросил я.

– Армейский мой, – кротко ответил батёк и продолжил дальше ворошить старые вещи.

– А зачем он тебе?

– Пострелять хочу.

– А мне дашь?

– Конечно! – воскликнул батёк. – Какие вопросы, дорогой мой? Какие вопросы… Ты же мой самый любимый сынуля.

Я волновался и никак не мог поверить в то, что совсем скоро я, возможно, постреляю из настоящего пулемёта. Но никакого пулемёта, конечно, не было.

Очень скоро поиски превратились в бытовуху – батёк убедил себя в том, что пулемёт спиздила мамка, и начал орать на неё и требовать, чтоб она вернула ему армейский трофей. Кончилось всё сумасшедшей истерикой и полным пиздецом.

Я раньше думал, что в жизни все эпизоды цикличны и повторяются друг за другом через определённое время. И я очень боялся, что похожие события в моей жизни будут происходить регулярно, поэтому старался запоминать только то, что хотел бы пережить снова, надеясь изменить будущее силой мысли. И когда в моей жизни случалось что-то похожее на то, что уже было, я считал, что всё снова повторяется, и расстраивался, потому что повторялось то плохое, которое я ни за что не хотел бы видеть снова.

С возрастом это ощущение повтора прошло, потому что новые похожие события всегда чем-то отличались от старых, и я постепенно стал понимать, что завтра никогда не будет так, как сегодня, и тем более – так, как вчера.

Наверное, я так считал про повторяющиеся эпизоды, потому что был уверен, что в будущем меня ждёт что-то совсем плохое, и всё, чему можно было порадоваться, – небольшие светлые моменты, которые случились со мной в детстве.

Я засунул руку в штаны и начал дрочить на свой первый и единственный секс в жизни, пытаясь расслабиться, забыть всё плохое и не думать о диагнозе, который мне, судя по всему, очень скоро поставят.

Впереди было незабываемое двухнедельное приключение в парке Юрского периода, ЭЭГ, ещё одно МРТ, какие-то другие снимки, очередные анализы и повторная встреча с нейрохирургом и неврологом.

Мне девятнадцать, я красив и молод,