Приуныв, я вышла на крытый перрон и попыталась сосредоточиться на предстоящем задании. До прихода поезда оставалось двадцать минут. На перроне собралось много встречающих, были даже целые группы с букетами цветов. Возможно, ждали какую-то важную персону. Не хватало только оркестра с медными трубами и барабаном. Я совсем затерялась в этом столпотворении и, решив, что в своих поисках буду ориентироваться не на субтильного Быкова, а на заметного Мигеля— его громадная фигура и седая голова должны выделяться в любой толпе, спокойно прохаживалась по перрону.
Интуиция меня не подвела. Когда подошел поезд из Санта-Марты, нарядный, с чистенькими голубыми вагончиками, и пассажиры начали выбираться на перрон, я довольно скоро различила среди моря голов серебряную макушку Мигеля. Он сменил пиджак — теперь на нем было что-то невообразимо бурое, бесформенное, едва ли не довоенного покроя. Должно быть, он приобрел этот наряд в какой-нибудь лавочке городка Аякучо.
Рядом с Мигелем отирался и мой Валентин Сергеевич. Выражение полной безнадежности будто приклеилось к его бледному отекшему лицу. Он едва волочил ноги, не смотрел по сторонам и продвигался вперед только благодаря настойчивости Мигеля, который неумолимо тянул его за собой.
Ни тот, ни другой меня не заметили, и я беспрепятственно последовала за ними, снова ориентируясь на седую голову Мигеля. Они прошли в вокзал и стали пробираться к выходу на площадь. Где-то рядом наверняка должен был находиться и репортер Доули, но мне было сейчас не до него.
Мигель и Быков уже подошли к широким застекленным дверям, за которыми весело переливались ночные огни столицы. Меня отделяли от них десять метров и десятка два человек. Я решила поторопиться, чтобы не пропустить момент, когда они будут садиться в такси. И тут увидела рыжеватую голову Доули, который тоже подходил к выходу. Он проскользнул следом за Мигелем в открывшуюся дверь.
И вдруг все изменилось. Толпа шарахнулась в сторону, раздался пронзительный женский крик, и меня едва не сбили с ног. Я попыталась прорваться к дверям, но скопление людей вокруг неожиданно словно загустело, меня зажали со всех сторон, не давая сделать и шага. В передних рядах образовавшегося людского кольца загалдели встревоженные голоса. Все застыло в тревожном ожидании.
Недобрые предчувствия сдавили мое сердце. Пытаясь понять, что происходит, я вытягивала шею и вставала на цыпочки.
— Муэрте! — донеслось до меня. — Убийство!
Вокруг скопились, кажется, все, кто находился на вокзале. Момент догнать Мигеля был упущен. Досадуя на себя и на толпу, я попыталась хотя бы пробраться к центру человеческого кольца. Неожиданно мне невольно помогла железнодорожная полиция. Появились несколько полицейских, перед которыми толпа расступилась, и я удачно просочилась по образовавшемуся коридору вслед за ними.
То, что я увидела, наполнило мою душу ужасом и тоской. На сверкающем мраморном полу, запрокинув лицо к потолку, лежал мой суровый «брат». Его открытые глаза смотрели неподвижно и строго. Черная шляпа валялась поодаль.
Хмурый полицейский опустился возле него на колени и коснулся кончиками пальцев жилистой шеи. Укоризненно покачав головой, полицейский расстегнул пиджак «брата» — на розовой ткани рубашки расплывалось кровавое пятно.
* * *
Я не стала задерживаться на вокзале ни минуты. Что-то подсказывало, что времени в моем распоряжении почти не осталось. Не было никаких сомнений — «брат» стал жертвой неведомого Люсьена, который, видимо, прекрасно знал, кто должен прибыть с поездом из Санта-Марты, и подстраховался. Но теперь с большой вероятностью следовало ожидать его визита на улицу Св. Христофора, потому что Люсьен наверняка захочет разузнать, с кем обедал сегодня разыскивавший его человек.
Поэтому я сразу же поехала на квартиру «брата». Старинный дом с лепниной на фасаде и темными окнами показался мне совсем мрачным и даже зловещим. Стараясь не шуметь, я проникла в дом, поднялась наверх, задернула плотные шторы и только тогда включила свет.
Мне удалось опередить Люсьена, и теперь нужно было успеть кое-что сделать до его возможного прихода. Прежде всего я залезла в сейф и нашла там то, что и ожидала найти, — приличную сумму денег в колумбийских песо и в американских долларах, а также 9-миллиметровый «вальтер» с глушителем и несколько запасных обойм. Все это вместе с документами я положила в свою сумочку и принялась за следующее дело.
К счастью, телефон у «брата» имелся. Раскрыв телефонную книгу на разделе «Отели», я начала обзванивать одну гостиницу за другой, везде задавая один и тот же вопрос: «У вас не останавливался Джеймс Доули?» Теперь это была единственная нить, способная связать меня с Мигелем и Быковым.
Примерно в двадцатом отеле мне повезло — любезный голос сообщил: «Вы правы, сеньор Доули около часа назад въехал в двадцать шестой номер. Прикажете позвать его к телефону?» Я поблагодарила и отказалась, не хотелось доверяться телефону. К тому же мне показалось, что с улицы послышался шум подъехавшего автомобиля и осторожные хлопки дверцами.
Я быстро потушила свет и выглянула в окно. Немного наискось от дома возле тротуара стоял темный автомобиль. Три мужские фигуры пересекали мостовую, направляясь к дверям «моего» дома.
Я действовала четко и решительно, холодная ярость переполняла меня. Мой «брат», несомненно, был сложным человеком и вел весьма неоднозначный образ жизни, но он вовсе не заслуживал такой участи — закончить свой путь на холодном полу чужеземного вокзала в равнодушной чужой толпе. Да и себя я не дам в обиду. А раз в этой стране не принято церемониться, буду вести себя точно так же.
Достав из сумочки пистолет, я привела его в боевое положение и вышла из кабинета на балюстраду. Внизу послышалось негромкое металлическое звяканье, а потом входная дверь очень осторожно приоткрылась, и незваные гости неслышными шагами проникли в дом. Несколько секунд было совсем тихо.
Потом незнакомый голос прошептал что-то по-испански, и мужчины стали медленно подниматься по ступенькам. Я видела лишь едва различимые тени и слышала легкий скрип ступенек. Скоро они преодолели один лестничный марш и остановились внизу на повороте.
— Подержи пушку, Пепито! — услышала я раздраженный шепот. — У меня фонарик заело, черт!
Потом послышалась какая-то возня, сопение, и вдруг внизу вспыхнул ослепительный луч света, метнулся по сторонам и на мгновение выхватил из темноты мою неподвижную фигуру с пистолетом в руке.
— Карамба! — выдохнул чей-то изумленный голос. — У нее пистолет, видел?
— Стреляй, Пепито! — крикнул другой голос.
Пепито выстрелил — по-моему, больше от неожиданности, чем рассчитывая попасть. Я успела сместиться в сторону, и теперь луч фонарика метался по стенам, отыскивая меня. Не дожидаясь этого момента, я выстрелила в ответ.
Внизу раздался шум падающего тела и треск разбившегося фонарика. Все погрузилось во тьму. Перепуганный Пепито лупил, по-моему, из двух стволов. Оружие моих противников тоже было снабжено глушителями, поэтому слышались лишь отрывистые хлопки и грохот падающей на пол штукатурки. Я уже отступила за угол стены и была в недосягаемости для обстрела вслепую. Прикинув по звуку, где находится невидимый Пепито, я выглянула и нажала на спуск.