Может быть, я потенциальная наркоманка? Или все люди таковы? И, найдись какой-нибудь безвредный и разрешенный официальный наркотик — много ли людей нашли бы в себе силы отказаться от него?
Это был серьезный вопрос. И скорее всего я не имела права на него отвечать, не испытав действие ночной дозы препарата.
А что же должен был ощущать Михаил, который благодаря мне хватанул двойную ночную порцию?
При передозировке обычного наркотика человек умирает, выпив лишнее — блюет в унитаз, а тут «от избытка чувств», как сказал Леша, он готов убить себя.
Может быть, человеческая психика не рассчитана на такое количество положительных эмоций? Слишком сладкое блюдо называют приторным, и оно вызывает скорее отвращение…
Может быть, человек вообще нуждается в определенной дозе отрицательных эмоций, а лишаясь их, может заболеть? Я где-то читала, что дети придумывают и рассказывают друг другу «страшилки» именно для этого. Отрицательные эмоции им необходимы.
Так какова же истинная цель хозяев лаборатории? Облагодетельствовать человечество? Подарить ему «пищу богов»? У меня пока не было ответа на этот вопрос, а меня подстерегал другой: что бы я сказала, если бы по телевизору или по радио услышала сообщение о «последнем достижении российской фармакологии»? Возмутилась бы? Или обрадовалась?
Не ответив на эти вопросы, я не могла планировать свои дальнейшие действия. Была глубокая ночь, но я уже понимала, что заснуть сегодня мне не суждено.
Я еще раз сходила в душ и открыла краны. Горячей воды не было, зато холодной было теперь хоть отбавляй!
Сначала я наполнила пустой графин, который стоял у меня на столе, напилась от души, поскольку уже давно хотела пить, а потом залезла под ледяные струи и стояла под ними до тех пор, пока совершенно не продрогла.
Сна не было ни в одном глазу. Я снова была бодрая, и теплая постель уже не раздражала меня, а приятно согревала мое тело.
Немного согревшись, я вновь «вернулась к своим баранам».
Для начала я точно сформулировала вопрос:
— Что же произойдет, если открытый на Кавказе препарат получит широкое распространение?
Ответы посыпались как из рога изобилия:
— Возникнет огромное количество проблем во всем мире. Первыми запаникуют наркодельцы: у них появится невиданный конкурент. Банкротство будет угрожать винно-водочной промышленности во всем мире. Вполне возможно, что начнутся демографические проблемы. Насколько я поняла, в малых дозах препарат повышает сексуальность, а в больших — ее «заменяет». В этом я сумела убедиться совсем недавно. И у меня возникло такое ощущение, что во сне сотрудники получают такое, чего в обычной жизни они не могут себе и представить.
Возможно, это и решение проблем для Китая, но в нашей стране в этом случае точно не останется ни одного человека через несколько десятков лет. У нас и без этого население сокращается с каждым годом.
Не успела я закончить с сексуальными проблемами, как в голову полезли политические. Я представила себе тирана, в руках которого будут находиться ключи от сокровищницы с «пищей богов», и мне стало не по себе. Он может, в отличие от всех своих предшественников, обрести пресловутую власть над миром, расплачиваясь со своими рабами «таблетками счастья».
Не потому ли в мусульманских странах при полном запрещении вина не было запрета на наркотики? Мне представилось громадное производство с людьми-роботами, получающими в конце смены пилюлю и возносящими хвалу своему господину. Кошмарная антиутопия в духе фильмов-ужасов.
Вспомнив лицо Михаила сегодня вечером, я представила себе и другую картинку. А что, если люди не пожелают выходить из этого блаженного состояния? У наркоманов бывают передозировки, у алкоголиков — запои. Я вспомнила статью в каком-то журнале о жутком эксперименте. В нем крысе вживлялся в мозг электрод, причем именно в тот его участок, который отвечает за удовольствие. Нажимая лапкой на клавишу, крыса испытывала «кайф». Она нажимала на эту клавишу до тех пор, пока не погибала.
У меня были основания полагать, что большая часть человечества поступила бы так же.
— Ну а если ввести потребление препарата в цивилизованные рамки? — спросила я себя и скривилась, вспомнив, как нас приучали к цивилизованному потреблению алкоголя. Не вышло!
До поры до времени я старалась не думать о кавказской «специфике» и секретности лаборатории, предпочитая размышлять о более абстрактных и общечеловеческих проблемах.
Чтобы построить и содержать такую лабораторию, нужны огромные средства. При полном отсутствии дорог и коммуникаций наверняка во время строительства употреблялась в основном авиация, а такое сегодня по силам разве что иностранному капиталу. Возможно, там и следовало искать истинных хозяев предприятия.
Но охранялась лаборатория вооруженными аборигенами и связана была с подонками, подобными Рустаму. И это, может быть, была самая важная и страшная проблема.
И особенно страшной она становилась оттого, что, если верить Эдуарду Александровичу, местная нефть являлась уникальной, не имеющей в мире аналогов, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Может быть, поэтому лидеры мирового терроризма всеми средствами пытаются овладеть этой территорией, и не в этом ли причина вековых войн в этих местах?
Кто знает, что было известно нашим предкам о свойствах тех или иных ископаемых. Это раньше мы считали их пещерными жителями, а оказалось, что они знали много такого, до чего никак не может дойти наука и в наши дни.
Таким образом я размышляла до самого утра и вздрогнула, когда над моей головой прозвучал звонок. Это означало, что через полчаса мне нужно выходить на работу. Повара здесь поднимались раньше всех.
Ближайшая цель теперь рисовалась мне очень отчетливо. Во что бы то ни стало я должна была достать образец препарата, а после этого мне нужно было придумать, каким образом покинуть лабораторию и добраться до «Большой земли».
Когда я появилась на кухне, Леша был уже там. Он, в самом лучезарном настроении, заливал воду в котлы и готовился угостить своих сотрудников на завтрак запеканкой по собственному рецепту.
Видимо, он хорошо провел ночь и теперь просто исходил остроумием, рассказывая один за другим анекдоты и забавные случаи из жизни. О вчерашнем инциденте за ужином он не упоминал, из осторожности и я не касалась этой темы.
Он практически не нуждался в моей помощи, и я вполне устраивала его исключительно в качестве зрителя и слушателя. При этом я старалась ни на секунду не убирать с лица улыбку, чтобы не отличаться от своего напарника и большинства сотрудников лаборатории. Я была почти уверена, что они появятся с тем же, что и у него, счастливым видом, но теперь это не удивляло меня, как вчера. Скорее я испытывала что-то наподобие отвращения, зная теперь происхождение и причину их патологического веселья. Точно рассчитанная доза препарата, утром и днем — небольшая, а перед сном — лошадиная, заставляла их постоянно находиться под «кайфом», если так можно назвать это состояние. В отличие от всех других видов алкогольного и наркотического опьянения, воздействие препарата сохраняло работоспособность принимавшим его людям, во всяком случае, утренняя и дневная дозы.