Но там никого не оказалось.
Понемногу я приходила в себя, и первым признаком этого была вернувшаяся ко мне жажда.
— Если не возражаешь, Юлия Сергеевна, то приглашаю тебя на завтрак, — тем временем предложил Женя, и его слова своей обыденностью окончательно вернули меня к реальности. И заставили вспомнить о грозящей опасности.
Я хочу объяснить, что это ощущение ни на минуту не покидало меня. Даже в моменты полного затемнения сознания и самых невероятных грез какая-то часть моего мозга продолжала контролировать ситуацию, в то время как его хозяйка самозабвенно предавалась сказочным играм.
— С удовольствием, — ответила я, вставая с кушетки и приводя в порядок помятую за ночь одежду. — Но для начала хорошо бы умыться.
Я не задавала ему никаких вопросов и вела себя так, будто не происходило ничего необычного.
Губошлеп смотрел на меня с улыбкой, оценивая мое самообладание, и думаю, что не сильно преувеличу, если скажу, что он мною любовался.
— Разумеется. Можешь принять душ — я подожду.
Первое, что я сделала в душе — это напилась из-под крана чистой прохладной воды без запаха хлорки, отчего у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Чтобы не потерять сознание, я вынуждена была присесть на краешек ванны. Организм впитал влагу, как губка, и не успел перестроиться на новый режим. Неудивительно, если вспомнить, что я обходилась без воды около полутора суток.
Губошлеп ждал меня за дверью. Я не стала злоупотреблять его терпением и спустя несколько минут уже вышла к нему, чистая и причесанная.
Стены в коридорах, по которым мы шли, были выложены красным облицовочным кирпичом, и через каждые два метра на них располагались изящные, под старину, светильники. Пол повсеместно был устлан синтетическим покрытием под цвет стен и заглушал звуки шагов.
Помещение, куда мы направлялись, находилось в том же подвале за толстой дубовой дверью и поразило меня своей помпезностью и богатством.
Бронзовые канделябры, камин, вольтеровское кресло за антикварным письменным столом — мне еще не приходилось видеть такого шикарного кабинета. И я невольно прикинула, сколько все это может сегодня стоить.
Хозяин кабинета явно не испытывал недостатка в средствах. И судя по тому, с какой гордостью оглядел комнату мой спутник, все это принадлежало именно ему.
Окон в комнате не было. На одной из стен висел большой старинный ковер, освещалось помещение такими же, что и в коридоре, светильниками, но в отличие от тех — на самом деле бронзовыми.
В дальнем углу комнаты был сервирован на двоих низкий столик. Гостеприимным жестом Губошлеп указал мне на мягкий широкий диван и откупорил бутылку шампанского.
— Для начала немного шампанского.
Когда вино было разлито, он взял в руки бокал и произнес с улыбкой:
— За нашу встречу.
Он явно наслаждался ситуацией и не скрывал этого.
— Я не буду играть с тобой в кошки-мышки, — произнес он торжественно и высокопарно, словно собирался сделать мне предложение, — думаю, ты понимаешь, что оказалась здесь не случайно. Признаюсь, я давно об этом мечтал… да, именно мечтал, — повторил он, заметив мою скептическую реакцию на свои слова. — Да будет тебе известно, что все, о чем я мечтаю, рано или поздно сбывается. Абсолютно все. Я хотел, чтобы ты появилась здесь, и ты появилась. Хотя, признаюсь, я не думал, что это произойдет при таких неприятных обстоятельствах.
Последние слова он произнес со значением, глядя мне прямо в глаза, от чего я почувствовала себя неу — ютно.
— Но тем не менее я рад и надеюсь, что мы сумеем найти общий язык. Итак… — он поднял бокал, — за исполнение заветных желаний.
Мы выпили и закусили. Надо сказать, что и вино и закуски были самого отменного качества, а я уже и забыла, когда ела в последний раз. Поэтому не стала отказываться от угощения и ела за двоих.
— А ты почти не изменилась, — сентиментально заметил он, наблюдая за тем, как я расправляюсь с цыпленком.
— Спасибо, — кивнула я. — Ты тоже.
— Неправда, — возразил он. — Я изменился, причем довольно сильно. Зачем ты говоришь неправду?
У него был явный комплекс по поводу своей внешности. Нормальный мужик пропустил бы эту фразу мимо ушей. А этот ждал ответа.
Что я могла ответить ему? Что мне совершенно безразлично, как он выглядит? Это было правдой, но такая правда его вряд ли устроила бы.
— Мне кажется, что эти перемены тебе к лицу, — слукавила я и, видимо, попала в точку — именно это он и хотел от меня услышать.
Он моментально успокоился и подлил мне шампанского.
— Ну, и как ты жила все эти годы?
Он, судя по всему, собрался произнести все известные ему банальности, и я еле сдержалась, чтобы не ответить ему какой-нибудь пошлостью.
— По-разному, — ответила я не менее избитой фразой, но он не заметил подвоха.
«Сейчас он скажет, что вспоминал меня все эти годы», — подумала я и как в воду глядела.
— А я часто вспоминал наш… несостоявшийся роман… Ты никогда не жалела, что тогда…
— Нет, — ответила я.
И в ту же секунду слащавая улыбка исчезла с его лица.
— Ну, что же… По крайней мере — честно.
— Это было так давно… — попыталась я уйти от опасной темы.
Но мой собеседник мне этого не позволил.
— А я ведь на самом деле тебя любил. И ради тебя был готов на все.
— Вот как?
— А ты не догадывалась?
Последний вопрос прозвучал довольно грубо, Губошлеп явно заводился. И я ответила демонстративно холодно и твердо:
— Я не думала, что это было для тебя так серьезно.
Мне второй раз в жизни показалось, что он собирается меня ударить. Но он действительно изменился за эти годы. И не только внешне.
— Ну да кто старое помянет… — неожиданно улыбнулся он. — Давай лучше выпьем.
Есть мне уже не хотелось, а пить тем более, но я не показала виду и взяла бокал.
— За что теперь? — спросила я в тон ему.
— За наше будущее.
Ответ был недвусмысленным и, мягко говоря, мне не понравился.
— За будущее не пьют… — попыталась возразить я.
— А мы выпьем, — перебил он меня и призывно поднял бокал.
И эти слова прозвучали как ультиматум или даже приказ. Что мне оставалось делать? Выплеснуть содержимое бокала в его надменную рожу? Я предпочла до времени не демонстрировать своих чувств и ответила почти нежно:
— Как скажешь.
Я тоже многому научилась за эти годы.
— Так-то лучше.
Он выглядел, словно укротитель, добившийся послушания от опасного хищника.